— Вот видишь! — обрадовался Цимбаларь. — И тебя вылечат, и меня вылечат... Тем более наши действия оправданны в юридическом плане. Защищая собственную жизнь, пострадавшая сторона имеет право на упреждающий удар.
— Имеет, — подтвердила Людочка. — Но пределы допустимой обороны строго очерчены законом. Нельзя поджигать дом, в котором обитает твой обидчик. Нельзя защищаться с помощью отравляющих веществ и биологического оружия. Между эпидемией гриппа и эпидемией сибирской язвы нет принципиального различия.
— А ты случайно не утрируешь? — Цимбаларь снисходительно прищурился.
— Нет! Нас обвинят в смерти каждого, кто станет жертвой гриппа. Кроме того, мы замахиваемся на явление, значение которого даже не можем осознать. Где гарантия, что, погубив дьявольское око, мы совершим благой поступок? А если это и в самом деле зародыш будущего борца со вселенской энтропией?
— Ничего страшного, — беззаботно ответил Цимбаларь. — В штате Юта останется его брат-близнец.
Услышав это, Кондаков забеспокоился.
— Разумно ли будет лишать себя этого природного феномена, когда аналогичное создание находится под контролем американских спецслужб? Тут попахивает политической близорукостью.
— Да нам не о политике думать надо, а о том, как прервать череду убийств, следующими жертвами которых станем мы! — в сердцах воскликнул Цимбаларь.
— Нет, я на себя такую ответственность взять не могу, — заявил Кондаков самым категоричным тоном. — Решение по этому вопросу должна принять коллегия Министерства внутренних дел или даже правительственная комиссия.
— Пусть принимают! Но уже после того, как мы вырвем у змеи жало.
Ваня, до этого разглядывавший иллюстрации в медицинском атласе, неожиданно для всех стал на сторону Цимбаларя.
— Когда я, бывало, выходил на охоту за маньяком-сериальщиком, мне всегда ставили одно непременное условие: задержать его живьём, — сообщил он. — Дескать, это нужно не только для соблюдения юридической процедуры, но и для научных целей. В институте Сербского такие типы нарасхват. Я никогда прямо не перечил, но при первой же возможности мочил гада, особенно если заставал на месте преступления. Пусть его, думаю, лучше в морге изучают. Здесь то же самое. С корнем этот проклятый глаз рвать надо, чтобы и воспоминаний о нём не осталось.
Наступила тягостная тишина, которую первым прервал Цимбаларь.
— Жаль, что мы не достигли согласия, — сказал он. — Рад бы пойти на уступки, да не могу. Это не какие-нибудь капризы, а совершенно сознательное решение. И я буду следовать ему, если только вы не помешаете мне силой.
— Тебе разве помешаешь! — усмехнулась Людочка. — Утешает меня лишь одно обстоятельство. Тебе просто неоткуда взять этот грипп. Птичка в клюве его не принесёт, а все другие пути для вирусоносителей заказаны. Мы опять завели пустопорожний спор.
— Можешь оставаться при своём мнении, — отрезал Цимбаларь. — А я лучше займусь делом. У тебя видеокамера есть?
— В мобильнике имеется.
— Она согласуется с компьютером?
— Наверное.
— Одолжи мне её, пожалуйста.
— А зачем, если не секрет?
— Хочу кое-куда позвонить. Видеокамера должна засвидетельствовать мою личность.
— Бери, — Людочка положила мобильник на стол. — Чую, ты опять задумал какую-то афёру.
— Скоро вы всё поймёте, — пообещал Цимбаларь. — Не пройдёт и пары дней.
— Очень печально, что в нашем дружном коллективе возникли вдруг дрязги и разногласия, — с удручённым видом произнёс Кондаков.
— Так ведь без этого в жизни нельзя, — возразил Ваня, настроенный сегодня на философский лад. — Пресловутое единодушие завело нашу страну сами знаете куда. А благодаря парламентским дрязгам и спорам Англия процветает уже целую тысячу лет.
Вежливо попросив всех удалиться, Цимбаларь подсоединил мобильник к компьютеру, а компьютер к спутниковому телефону. Затем он позвонил Михаилу Анисимовичу Петрищеву, в прошлом боевому лётчику, а ныне заместителю председателя районного потребительского общества.
Петрищева на месте не оказалось, но, когда Цимбаларь представился по всей форме, кто-то из сослуживцев отправился на его поиски.
Спустя минут десять в трубке раздался знакомый бодрый голос:
— Слушаю вас!
— Привет. Это тебя из Чарусы беспокоит майор милиции Цимбаларь. Помнишь такого?
— Ещё бы! Весёлая тогда получилась поездка. Месяца через два-три ожидай нас опять.
— А раньше нельзя увидеться?
— Если только во сне, — рассмеялся Петрищев. — Причём кошмарном.
— Ты ещё на вертолёте летаешь?
— Последнее время как-то не приходилось. С горючим перебои, да и погода, сам видишь, какая... Ты почему про это спросил?
— Хочу, чтобы в Чарусу прилетел вертолёт и забрал меня отсюда.
— Ты случайно не хлебнул лишку?
— Трезв как стёклышко. А сейчас ты в этом убедишься... У вас мобильник с дисплеем есть?
— Кажется, есть, — чуть-чуть замешкавшись, ответил Петрищев. — У председательской секретарши.
— Одолжи его на минутку и сообщи мне номер. Я тебе сейчас перезвоню.
— У нас мобильная связь неустойчивая.
— Это уже мои проблемы.
Цимбаларь сел так, чтобы оказаться перед объективом видеокамеры, вмонтированной в мобильник. Когда соединение состоялось, он сказал:
— Включай изображение. Я посылаю его тебе через компьютер и спутниковый телефон.
После короткой заминки Петрищев с восторгом воскликнул:
— Вижу тебя! Прекрасно выглядишь. Только вся рожа исцарапана.
— С медведем в лесу повздорил... Кстати, грипп до вас ещё не добрался?
— Бог миловал. Но в Москве и Питере, говорят, бушует. Школы собираются закрывать.
— Там чуть ли не каждый год эпидемия, — посочувствовал Цимбаларь. — А теперь повторяю свою просьбу. Плачу в оба конца, как на такси.
— Уж прости, но никто сейчас в твою Чарусу не полетит.
— Спорю на десять тысяч баксов, что желающие найдутся, — Цимбаларь продемонстрировал пухлую пачку долларов и для вящей убедительности развернул её перед видиокамерой.
— Ничего себе, — удивился Петрищев. — Настоящие?
— Обижаешь!
— Хорошо, я переговорю с нужными людьми. Хотя заранее ничего не обещаю. Как тебе звонить?
— Сейчас продиктую. Номер у меня не совсем обычный...
Сутки прошли практически без происшествий. Людочка перешла жить в школьное здание и на улице почти не показывалась. Цимбаларь большую часть времени проводил возле спутникового телефона, находившегося сейчас на опорном пункте, а если и шёл куда-нибудь, то только в сопровождении Кондакова.
Печку ему теперь топила Валька Дерунова, а готовила грудастая заведующая фермой, бравшая за свою стряпню чуть ли не ресторанную цену.
