Но в Сердце Шамбалы шли также девушки, которых никогда прежде не лишали свободы, не заковывали в цепи и не подвергали бичеванию. И если некоторые из них стремились лишь к тому, чтобы увидеть Царя Востока и отдаться ему, получить с семенем частицу его тела и услышать из его уст слова Истины, то другие с самого начала говорили об искуплении грехов.
Они просились в рабство так, словно это было величайшей мечтой их жизни. И когда Шаман бичевал их на площади, их лица сияли от счастья, а слезы боли легко было принять за слезы радости.
А потом случилось так, что один из воинов Царя Востока погиб в стычке с лесными разбойниками. И его наложница, которая прожила с ним всего три дня, ссылаясь на слова Заратустры, пожелала умереть вместе с ним. И даже настояла на том, чтобы тело мертвого и ее живую сожгли на костре.
Все ждали, что Востоков наложит запрет на это варварство, но он сказал:
– Каждый может сам выбирать свою смерть.
А девушке предложил перед смертью выпить чашу с каким-то зельем, и она покорно выпила, не спрашивая, что это. И когда огонь стал лизать ее нагое тело, она даже не вздрогнула, и участники церемонии долго спорили потом – умерла ли она от яда или просто заснула под действием наркотика.
А вечером, когда еще не успел развеяться пепел этого костра, какая-то женщина ворвалась во дворец Царя Востока, крича, что он никакой не Учитель Истины, а подлый убийца, мучитель и лжепророк.
Но тихий голос Востокова мгновенно заставил ее замолчать.
– Я не убийца, – сказал он. – На моих руках нет крови. Просто я знаю одну истину, с которой другие пытаются спорить. Этот мир катится к варварству, и нет такой силы, которая может его остановить. И меня называют Учителем Истины, потому что я первый сказал об этом людям. А варварские обычаи – это не чья-то злая воля и не следствие моих слов. Если вы хотите бороться с ними – идите и боритесь. Но не просите, чтобы я уверовал в ваш успех.
А когда женщина ушла, Шаман, который присутствовал при разговоре, сказал недоуменно:
– Чего-то я не понял, про каких учителей все время идет базар. Мои телки тоже все время про учителя долдонят. Это ты что ли у них учитель?
– Я у них Бог, – назвал вещи своими именами Востоков. – Но есть еще один, и я, кажется, знаю, кто он такой.
– Ну и кто?
– Хищник, – ответил Царь Востока и улыбнулся. – Хищник, которому нравится боль и смерть. Хищник, который читал Ницше и считает себя сверхчеловеком. Одного не пойму – кто для него я. Неужели он сошел с ума настолько, что тоже считает меня Богом? Или все гораздо хуже, и я только пешка в его игре?..
– Слушай, кончай меня морочить. Говори толком, кто он такой. Как его зовут?
– Его зовут Заратустра.
Тимур Гарин, президент Экумены и глава Правительства Общественного Спасения, не мог скрыть своего недоумения.
Из города и с окрестных дач и ферм уходили женщины.
После всех событий, которые сотрясали Экумену в последние месяцы, женщин в городе и вокруг него было гораздо больше, чем мужчин, и теперь словно какая-то высшая сила стремилась восстановить равновесие.
И женщины уходили в Шамбалу, где, наоборот, мужчин было больше, чем женщин.
Но удивление вызывало не это, а цель, с которой женщины отправлялись туда.
Они шли вербоваться в наложницы к Царю Востока, заранее зная, что он раздает девушек своим воинам, а те в большинстве своем не делают различия между наложницами и рабынями.
Они шли предлагать себя в рабство во искупление грехов, и их не останавливали слухи, будто Царь Востока учредил у себя в горах человеческие жертвоприношения.
Их вел пророк по имени Заратустра – но все попытки узнать, кто он такой, разбивались о нагромождение мистики, и президент Экумены склонялся к мысли, что Заратустра – это сам Востоков, хотя донесения разведки говорили иное.
Поклонение Царю Востока среди женщин до тридцати лет перехлестывало через все разумные пределы, и хотя оно охватило далеко не всех и даже не большинство, картина необъяснимой массовой истерии повергала в шок многих из тех, кто не был затронут ею.
Начальник службы безопасности Экумены Шорохов пытался искать Заратустру, но вскоре понял, что это дело безнадежное. Особенно если учесть, что у него появились более важные дела. Ходили слухи, что Варяг, узнав о возвращении Гарина, нанял безумного киллера Пантеру, чтобы тот убил президента Экумены.
Взамен Варяг будто бы пообещал Пантере должность своего личного палача и гарантировал обилие жертв.
Правда, бывший соратник Пантеры Гюрза утверждал, что безумный киллер погиб во время восстания рабов, и он сам лично видел его растерзанный труп. Однако Гюрзе не очень-то верили. Ведь он сам участвовал в кровавых оргиях Пантеры, был киднеппером, работорговцем и рабовладельцем, а потом при неясных обстоятельствах примкнул к Востокову и вместе с Караванщиком после встречи четырех вождей оказался рядом с Гариным и Жанной.
Жанна была готова убить его на месте. Она слишком хорошо помнила казнь своих подруг. Но Гюрза и его люди оказали слишком много услуг Гарину и его команде.
Без их помощи таборитам ни за что не удалось бы добраться до Шамбалы, сосредоточиться в поместье Стихотворца и начать восстание.
Поэтому Гюрзу привечали в Белом Таборе и считали человеком Шорохова, хотя одновременно подозревали его в связях с Варягом, а потому не доверяли.
Но проходили дни, а президент Экумены был жив и здоров. И беспокоился больше не о своей жизни, а о судьбе цивилизации.
Все его усилия в этом направлении шли прахом. Москвой правил Варяг, и цивилизация интересовала его меньше всего. А за пределами Москвы набирали силу патриархальные законы аграрной цивилизации. Земледельцы жили так, как во времена Троянской войны, основания Рима или крещения Руси жили их далекие предки.
И они не хотели ничего менять.
Те же, кому это мирное тихое варварство казалось скучным, уходили на восток, к Поднебесному озеру и дальше, в горы, причем к женщинам все чаще присоединялись мужчины.
А когда в Сердце Шамбалы ушел целый отряд валькирий во главе с Женькой Граудинь, которая только-только оправилась от ран, у президента Экумены опустились руки.
– Если ты тоже уйдешь на восток, – сказал он Жанне Девственнице, – то я все брошу и тоже уйду, чтобы этого не видеть. Уйду всем назло на запад и стану отшельником.
– Не бойся, – ответила Жанна. – Я не брошу тебя. Но Востоков, по-моему, прав. Если Бог не хочет, чтобы здесь была цивилизация, то ее и не будет.
– С каких пор ты веришь в Бога? – удивился Гарин.
– Я не верю, – сказала Жанна. – Я знаю. Тот, кто все это устроил, ничем не уступает Богу, и мы против него бессильны. И знаешь, что самое главное?
