Ознакомительная версия.
Вот только он не спал, да и не собирался, похоже. Держа в правой руке тяжёлую, бронебойную стрелу, он ею размахивал время от времени и рассекал наконечником ткань одной из подушек. Подушка уже топорщилась пухом, готовая вскоре рассыпаться окончательно, а каждый новый удар по ней наносился всё более зло и жестко. Тогда как перед ним танцевали две богини (не побоюсь этого слова!), две юные одалиски изумительной красоты. Танцевали они совершенно обнажёнными, только вокруг талии виднелась полоска ткани, а от неё со спины к потолку уходили тонкие цепи, волнующиеся и колышущиеся в такт танца. Откуда звучала музыка, рассмотреть не удавалось, но общая очаровательная мелодия напоминала мне скорее африканские мотивы, чем восточные.
Больше никого в спальне я не видел. И всю картину наблюдал из точки сбоку от Лорда и значительно сзади от него.
Вот и спрашивается: с чего бы это так тирану злиться, любуясь изумительным танцем двух прекраснейших девушек? По всей логике он должен пребывать в неге и блаженстве, а то и в предвкушении предстоящего коитуса. Потому что лично я не понимал и не представлял: что ещё можно делать с такими очаровашками после обольстительного танца? Лишь одно! Долго! И с максимальной страстью!.. Да простят меня ущербные на всю голову пуритане…
Это я только в дырочку маленькую одним глазом смотрел, но мне уже было жарко, а всё тело напоминало упругое, запущенное в полёт копьё. И охладить его не мог даже тот факт, что придётся вскоре врываться в эту спальню и совершать там особо кровавое убийство с расчленением. И факт, что рядом задыхался от желания шестидесятипятилетний барон Белый. А ведь подсматривать – вообще нехорошо! А массово подсматривать – совсем дело постыдное! Но хоть как я себя ни стыдил, ничего не получалось: совесть так и не проснулась. Этот момент меня особо напряг:
«Может быть, я маньяк? Или как там называют тех крайне озабоченных людишек, которые любят подсматривать за сексуальными игрищами других людей? Иначе почему я настолько возбуждён? Думаю об убийстве, а сам в плену крайне эротических фантазий? Или всё-таки тому виной эти две богини мужского вожделения?»
Как бы там ни было, бежать на проверку к психиатру я не собирался. А хотел я и дальше просто стоять и любоваться, любоваться, любоваться… Увы! Жестокая действительность, как всегда, решила внести свои коррективы в мои текущие планы. Оказывается, к танцу у людей ущербных может быть иное отношение, чем у меня. Уничтоживший подушку полностью, усатый вельможа затрясся от гнева и перешёл на ругань. Хотя вначале она мне показалась бессвязным рычанием. Лишь с максимальным напряжением мне удалось разобрать некоторые слова:
– …Проклятые шлюхи!.. ни на что не способные… смерти!..не жить!..как вы теперь извиваться будете?! Твари!..
Его левая рука достала из подушек короткий лук с уже натянутой тетивой. Несчастные танцовщицы завыли в животном страхе, попытались упасть на пол, а потом и ухватиться хоть за что-нибудь руками. Только вот уходящие к потолку цепи уже натянулись, и бедные жертвы почти повисли на них, только с трудом касаясь пола пальчиками босых ног.
– Вот! – злорадствовал Лорд. – Теперь вы мне покажите, настолько ли вы вёрткие, как хвастались! – И наложил первую стрелу на тетиву.
У меня помутнело в глазах от неприятных воспоминаний. Крепость людоедов Дефосс, подвалы с длинными, узкими, тюремными камерами, одна из сторон которых забрана решёткой. По камере бегают люди, пытающиеся увернуться от стрел, а лучники-зроаки со смехом прицеливаются в очередную жертву. Ещё и обсуждают при этом, как эта жертва будет смотреться в запечённом виде у них на столе.
Дальше я действовал на одних эмоциях и на каком-то злом подсознании. Рывком открыл потайную дверь, втолкнул в спальню мешающего мне историка, и сам зашагал в сторону громадной кровати. На ходу вытаскивая из левого плеча эрги’с «мягун», я успел сообразить, что музыка играет слишком громко и нашего прибытия вельможа просто не услышал. Поэтому убрал «мягун», заменяя его на эрги’с максимального усыпляющего действа. Наверное, прикинул, что снеси я голову Лорду таранным ударом, она так прямо и полетит в сторону повизгивающих богинь красоты.
А этот гад всё-таки успел выстрелить! Стрела не пронзила бесценное женское тело, только оцарапало его левое бедро. Но, похоже, так и было задумано, потому что вопль ужаса и боли перекрыл утробный хохот. Тиран меня не видел, подходящего со спины, но зато его опыт позволил правильно оценить резко изменившееся поведение девушек. Он развернулся юлой, молниеносно пуская в меня первую стрелу.
Вуаль Светозарного отразила опасность без всякого напряжения. А вот мой эрги’с вдруг оказался бессилен. И я ошарашенно наблюдал, как в полёт ко мне отправляется уже вторая стрела, а за ней и третья. Конечно, и я не стоял столбом. Ещё большей силы эрги’с ударил в голову усача, но теперь я успел заметить странное преобразование. Мою атаку принял на себя шлем из драгоценностей, рассыпая в пространство вокруг себя еле заметные голубоватые искорки.
В меня уже летела пятая стрела, когда мой удар зряче воткнулся в правую руку тирана. Так что шестая стрела просто выпала из парализованной руки. Следующей повисла плетью левая рука, пытающаяся дотянуться до громадного медальона на груди хозяина. Но даже это не сломило сопротивления вельможи. Он довольно ловко перекатился телом по подушкам и вскочил на ноги, не воспользовавшись при этом парализованными руками. Пришлось, чтобы шустрик не сбежал, добавить ему и по ногам. А когда тот начал орать как недорезанный, я уже был рядышком. Сорвал шлем с драгоценностями и с особым злорадством влепил диктатору-кровопийце парализующим эрги’сом в голову. Если у него вскипят мозги от такого удара, я не виноват, сам допрыгался.
Умер он или не умер, но замер на полу, как и положено. А я обратил первым делом внимание на прекрасных одалисок. Подраненная богиня потеряла сознание и теперь висела с весьма жалким видом. Пришлось бросаться к ней, приподнимать и командовать суетящемуся рядом барону:
– Придержи тело! Сейчас цепь разорву! – а когда освобождённое тело оказалось на руках старика, распорядился: – Сделай ей перевязку!
Хотя на голом бедре особо сильного кровотечения почти не было. Скорее и оно убивало своей сексуальностью, лишало разума несколькими капельками крови на поражающем шелковистостью участке кожи. Мой непроизвольный помощник бросился со своей ношей к одной из ширм и бережно уложил за ней танцовщицу на небольшое возвышение. А я принялся освобождать вторую богиню, постанывающую от боли и шепчущую мне время от времени:
– Спаси!.. Скорее!.. Я сейчас умру!..
Ознакомительная версия.
