Ассистент ушел.
Калганов сказал:
— Я написал письмо Думчеву. Я поздравляю и благодарю его.
— Дайте мне письмо. Завтра утром я вылетаю в Ченск.
— Вот это отлично! Счастливого пути! — Калганов вдруг громко рассмеялся. — А Страну Дремучих Трав вы придумали так… для занимательности… Сознайтесь! Ваш Думчев просто любитель-энтомолог. Наблюдатель природы…
Я промолчал и стал прощаться. Калганов вышел из кабинета.
— Я провожу вас, — сказал он мне.
Мы прошли по тихим, светлым коридорам института. Легко отворилась стеклянная дверь. Калганов спустился на несколько ступеней и остановился. С деревьев в скверике стекали редкие капли дождя. На широкой московской улице было уже безлюдно.
Я протянул руку Калганову, чтобы попрощаться и уйти. Но он задержал мою руку в своей широкой теплой ладони.
— О чем вы думаете, Дмитрий Дмитриевич? — спросил я его тихо.
Он вздрогнул, точно опомнился, и сказал:
— Мечтаю… Только мечтаю… — И, все еще держа мою руку в своей, продолжал: — Я вижу Москву будущего, с ее симфонией красок, зажженных лучом света. Когда-нибудь рабочие закончат облицовку зданий Москвы невиданным доселе облицовочным материалом.
Знаете ли вы, что композитора Скрябина называли чудаком, когда он говорил: «Каждому звуку соответствует цвет. Звуки светятся цветами… бемольные тональности имеют свой металлический блеск, а диэзные — яркие, насыщенные по цвету и без такого блеска…»
Скрябин хотел, чтобы исполнение его симфонии сопровождалось световой симфонией.
Что ж! Световая симфония так же возможна, как и звуковая. Но оркеструет эту симфонию — симфонию красок — физик-композитор. Он напишет эту партитуру. Это действительно будет солнечная симфония! Симфония города Солнца! И каждая улица Москвы предстанет перед нами в своем неповторимом ансамбле красок.
Упал первый луч света! И сразу заиграли, «зазвучали» краски Москвы. Они переливаются, ослабевают, почти иссякают, тают, как звуки, как музыка. И вновь разгораются. Москва — город Солнца! Эти краски вечные! Навсегда! Потому что всегда над землей текут потоки света. А в ответ на симфонию Москвы зазвучат под этими же лучами солнца световые симфонии в городах всего мира. И музыка эта, световая музыка, созданная лучом солнца, управляемая нашими физиками, будет звучать, пока светит во Вселенной солнце, пока струится световая волна!..
В палате у больного горит лампочка под синим абажуром. Сергей Сергеевич Думчев болен.
С аэродрома я поспешил прямо к Булай. С радостным, светлым чувством вошел в хорошо знакомый мне дом с башенкой. И только тут узнал о том, что произошло.
В поселке научных работников должен был состояться доклад Думчева. Это предложил, потребовал сам Думчев. Он назвал тему: «Предварительное сообщение о некоторых новых возможностях в развитии техники». Он сам назначил день доклада.
С изнуренным лицом, в каком-то страстном порыве готовился Думчев к своему выступлению, воспаленными от бессонницы глазами перечитывал страницы книг. Кидался от книги к книге. Он точно сразу хотел войти в двери всех наук!
— Сергей Сергеевич, не отложить ли доклад? — спрашивала тихо Полина Александровна.
— Нет! Доклад назначен. Сообщение будет сделано в объявленный день! — отвечал Думчев.
И настал день. Еще накануне вечером Полина Александровна и соседка тщательно гладили и приводили в порядок костюм Сергея Сергеевича.
День был тихий, погожий. Думчев спустился с башенки-лаборатории. Булай должна была его сопровождать.
И вот перед самым уходом, Думчев увидел на зубоврачебном столике Полины Александровны кусочек воска. Простой кусочек воска!
— Воск! — воскликнул Думчев. — Вот удивительный материал! Пчелы его создают в своем организме. С этого кусочка воска я и начну свое сообщение. Люди восхищаются фаюмскими портретами, созданными в Египте две-три тысячи лет назад. Они сохранились потому, что живописец древности учел, как велика стойкость воска. Давно уже всем известно, что из воска делают свечи и мази. А вот там, где я был, там я наблюдал новые, неожиданные применения воска. Об этом я сообщу, и пусть ученые задумаются. Это первый урок Страны Дремучих Трав, где я пробыл так долго.
«Объясните же наконец, что это за Страна Дремучих Трав!» — чуть не вырвалось у Булай. Но она промолчала, не желая в этот тревожный для Думчева день беспокоить его расспросами. Она прошла в другую комнату, достала из комода свои перчатки.
Натягивая их, она вернулась в кабинет и в испуге остановилась у дверей. Думчев был бледен, очень бледен. Он стоял у небольшого круглого стола и держал в руках какой-то журнал. Он читал и перечитывал вслух:
«…Воск уже давно применялся в кустарных промыслах, а также и в медицине, закрывая во время хирургических операций кровеносные сосуды. Сталелитейная и химическая промышленность широко пользуется воском. Воск применяется также для повышения качества стали, при изготовлении, а равно для увеличения зоркости оптических стекол…»
— Сталь… Оптические стекла… Я вижу, что люди уже нашли десятки возможностей применения воска. А я… я опоздал. Не буду ли я смешон со своими открытиями?
Молча и тихо вышел Думчев, сопровождаемый Полиной Александровной, из дому.
Возле крыльца уже стояла легковая машина, присланная из поселка научных работников. Молодой шофер, приоткрыв дверцу, приветливо объяснил, что прислан за профессором.
Думчев поблагодарил шофера, бережно взял под руку Полину Александровну и отправился пешком. Все на нем было выглажено. Сияла чистотой подкрахмаленная сорочка, твердый, старого фасона воротничок подпирал подбородок. Рука твердо держала трость.
Так они шли, а машина тихо, очень тихо следовала за ними.
Но Думчев был неспокоен. И едва они вышли на асфальтированное шоссе к поселку научных работников, как Думчев стал говорить. С кем? С Полиной Александровной? Нет!
Думчев обращался к себе самому. Он говорил:
— Послушай! Твое сообщение о применении воска устарело. Что ж, пусть! Так я расскажу о другом. Знаете ли вы все, что в Стране Дремучих Трав моя рука обладала огромной, неведомой вам чувствительностью, потому что я был тогда совсем не такой, как сейчас? И вот однажды я потрогал светляка и удивился: он холодный, он вовсе не греет! Светит, а не греет. «Здесь источник нового света! — воскликнул я. — Так зачем же нам электростанции? Вот новый свет!» Что? Устарело?.. Пусть! Но уроки Страны Дремучих Трав неисчислимы! И я буду говорить совсем о другом. Я медик. И там я производил опыты. Вы взяли у насекомых очень мало: муравьиный спирт, пчелиный яд. А я вам расскажу, как я заставлял обитателей Страны Дремучих Трав лечить меня от ран… Или вот опухоль… Вы смеетесь? И это устарело? Опоздал?
