«Ну вот. Как говорит Лис: „Знов за рыбу гроши“».
– Ваша сила велика, но она становится еще больше, когда вы взываете к тому, кто послал вас.
– Это что-то новенькое! С чего ты это взял, Инельмо?
– Господь от рождения наделил меня внутренним зрением. Я вижу Божий свет, исходящий из души каждого человека. Твой непохож на тот, который исходит от остальных.
«Прокол! – усмехнулся я. – Он, оказывается, видит ауру, и наше излучение не совпадает с местным. Здесь наши спецы ушами прохлопали».
– Но это еще не все! – продолжал маг. – Временами от вас исходит яркий луч, уходящий куда-то сквозь любые стены.
Мои глаза снова заняли место на лбу. «Вот тебе и канал закрытой связи!»
* * *
– И кто же, по-твоему, находится на том конце луча? – задал я провокационный вопрос. Маг хитро посмотрел на меня.
– Не пытайтесь меня провести, господин рыцарь! Я же знаю, что вас послал сюда Мерлин.
– Хорошо, Инельмо, допустим, что это действительно так, хотя я бы на твоем месте не стал это утверждать столь категорично.
– Вам не надо бояться меня. Я не намерен бороться с вами, господин Вальдар, хотя вы и принадлежите к ковену [53] британских магов.
Он выделил слово «магов», употребив его вместо обычного «колдунов», как бы ставя тем самым знак равенства между нами.
– Чего же ты хочешь? – осведомился я.
– В старинных книгах тайного знания, – маг указал на фолианты, загромождавшие его стол, – сказано: "Вначале не было ничего и было все. Ибо ничего было концом, а Он был все. Не было ничего вне его. И он стал всем для всех, ибо всё и все – есть Он. И никто не есть Он – кроме него самого. И как белый цвет есть семь иных цветов, Он есть все Силы, творящие и разрушающие этот мир. И он сотворил Свет, и Он сотворил Тьму. Ибо что есть Тьма, как не отсутствие Света, и что есть Свет, как не отсутствие Тьмы.
И в этом мире нет ни Тьмы, ни Света, но есть вечная борьба между Светом и Тьмой. Ибо только это и есть жизнь".
– Инельмо, – прервал я не на шутку разошедшегося мага, – все это безумно интересно, но я, как бы то ни было тебе противно, всего лишь простой рыцарь, и теологические вершины, увы, не мой конек. Я был бы очень благодарен, если бы ты выражался немного понятнее.
Маг ошарашенно поглядел на меня так, словно я признался ему в своей полной безграмотности. Немного помолчав, он вновь заговорил:
– Каждая сила, которая равно созидает и разрушает этот мир, есть лишь одна из ипостасей Его – Того, чье имя неназываемо. Потому-то бриллиант с бессчетным количеством граней признается у магов Его символом. Древние дали каждой из ипостасей свое имя и стали поклоняться каждой из них. Так появились великие боги древних, чье могущество было безгранично и чьей волей жил этот мир.
Мы, маги, служили этим богам, и наша сила была малой толикой их силы. Уста богов всегда были отверсты для нас, и они одарили нас крупицами божественного знания в награду за верную службу. Так продолжалось тысячи лет во всей Ойкумене. И не было в ней правителя или героя, неподвластного нашему слову. Одним лишь взглядом мы карали непокорных, лишая героев силы и снимая короны вместе с головой.
Но наша сила и стала нашей слабостью. Наше же могущество погубило нас. Маги тех давних лет стали забывать, что их сила – лишь дар иной силы. И их воля – всего только отголосок воли Предвечного. И они забыли о своем священном долге, соперничая друг с другом в богатстве и могуществе. Эти гордецы возомнили о себе столько, что решились даже в неумной гордыне своей тягаться с теми, кто даровал им их силу. Лишь немногие, оставшиеся верными, вершили свой путь служения Предвечному.
И тогда он разгневался на нас. И то, что считалось великим, – стало ничтожным, а то, что было незыблемым, – стало тленом. И там, где была вода, стала суша, и где вчера еще высились неприступные стены – сегодня играли волны. И настала вражда во всех пределах Ойкумены, ибо лишились разума и сути правители и советники их. И брат тогда пошел на брата, а сын встал на отца.
Но маги лишь смеялись, недосягаемые в своем могуществе, неприкосновенные во дворцах, сочащихся золотом, и чертогах, искрящихся драгоценными каменьями.
Тогда полчища неведомых чудовищ хлынули на земли Ойкумены. Они неслись подобно урагану, и никто не мог перед ними устоять. Ибо это был воплощенный гнев богов. И Воплощенный, имя которому – Повелитель Тьмы, вел эти несметные полчища, сея вокруг себя разрушения, смерть и ужас.
Маги пробовали бороться с ними, уповая на былое могущество свое. Но тщетно. Боги отняли силу у нерадивых слуг своих. И они пали, как один, и звероподобные слуги Повелителя Тьмы надругались над телами павших. Лишь немногим верным, сохранившим жалкие крупицы былого знания, крупицы, из которых никогда не собрать целого, удалось спастись. Они вынуждены были бежать и искать защиты у правителей, еще вчера ждавших слова из их уст.
Сегодня только презрение было их уделом. Ни отвага воинов, ни мудрость правителей, ни остатки магической силы не могли остановить нашествия. Это было безнадежно. Казалось, ничто не могло спасти разорванной в клочья Ойкумены.
Но Он в несказанной милости своей послал Мессию, наделенного духом Своим. И Мессия пришел в этот мир в сиянии любви и света. Ибо Он был Любовь и Он был Свет. В образе человеческом Он жил среди нас, познавая горечь и боль, неся падшим духом Слово свое как надежду на избавление. И Он принял мученическую смерть в этом мире и воскрес, поправ жизнью своей и саму смерть. Он нес спасение, превратив орудие смерти своей во всепобеждающее несокрушимое оружие. И Мир воспрял.
Однако с тех пор великие древние боги покинули нас, И никому не ведом их дальнейший путь.
Но не могущество тайного знания оставил Спаситель ученикам своим, он дал им Великое Слово, чтобы они несли его в мир.
Много веков минуло с тех пор, когда ученики учеников Спасителя записали слово его. И правнуки их внуков, собравшись однажды, решили: «Это верно, а это – нет!» И в этот день кончилось Учение, ибо в обрывках его родилась Власть.
Как некогда мы, слуги Божьи забыли о высоком своем предназначении, уповая, что бесконечна милость Его и гнев Предвечного не падет на неразумные головы их. Они тянутся к богатству и роскоши и алчут власти, оспаривая ее у неразумных и диких правителей, несущих свое право на острие меча. Они уже спорят с ними в богатстве и роскоши, соревнуясь в распутстве с земными владыками.
– Но, Инельмо, друг мой, при чем же здесь я?!
* * *
– Капитан, не мешай. Красиво же мужик говорит, – тут же раздался голос Лиса.
* * *
Маг не обратил на мои слова ни малейшего внимания, Он не слушал меня. Было в нем что-то в эти минуты, ей-богу, было!
