— Ты соображаешь, что говоришь?! — дрожащим голосом спросил Брижинский. — Если до Легата дойдет…
— Я-то, как раз, и представляю… — Никита вытащил из кармана диск и, вставил в комп…
«Я говорю в трезвом уме и здравой памяти, — негромко говорил Легат. На экране монитора он был едва различим, поскольку сидел в полумраке. — Это мое завещание. Да, я хочу умереть, коль уж так на роду моём написано. Не хочу уподобляться Фаусту, уступившему искусам Мефистофеля. Я, к счастью, не Фауст, а Брижинский — не Мефистофель. Хотя ситуация похожа… — Легат помолчал. — Лучше уйду из жизни сейчас, чем буду потом неизвестно сколько лет мучиться терзаниями совести. Я не хочу, чтобы мои Олежки погибли. Меня все равно вгонят в гроб мысли о том, что убиты, фактически, мои дети, невинные создания. И всё для того, чтобы я мог продолжать свою никчемную жизнь. В моей смерти прошу никого не винить…»
— Ерунда какая-то… — пробормотал Брижинский и выключил компьютер. — Свихнулся он что ли?!
— Я тоже так думаю, — Никита спрятал оружие в кобуру. — Он в последнее время боль мощными наркотиками глушил. Потому у него крыша и поехала. — Никита взъерошил волосы на голове задремавшего юриста. — Не спите, Аркадий Петрович!
— Не сплю, не сплю… — Аркадий Петрович зевнул. — Кстати, я чего-то подобного от Легата ожидал…
— Я, признаться, тоже, — согласился Никита. — Потому и мобилизовал все свое терпение.
— Думаю, перед операцией его охватил элементарный страх, — задумчиво проговорил Брижинский. — А на нервной почве обострились боли. И чтобы заглушить их, он принял смертельную дозу…
— А ведь я не раз мог его прикончить, — Никита уселся на диван, рядом с юристом. — Но к чему грех на душу брать, когда он сам к этому шел?.. Уж, больно много он нагрешил, потому совесть его и замучила…
— Ладно, хватит о высоких материях, — перебил его Брижинский и повернулся к Аркадию Петровичу. — Вы закончили юридическое обоснование донорства? Сколько мы еще будем находиться в подполье?! Вон в Англии уже приняли закон, разрешающий работы по клонированию человеческих эмбрионов!..
— Я почти закончил… — Аркадий Петрович зевнул и почесал манипулятором затылок. — Только мелочи кое-какие остались.
— Вы уж форсируйте, Аркадий Петрович, — ласково сказал Никита. — В Думе уже заждались…
— А что делать с донорами Легата? — спросил после паузы Брижинский. — Ведь, кроме как быть донорами для Олега Николаевича, они ни на что не годны…
— Ликвидировать, — спокойно ответил Никита. — Теперь они нам точно не понадобятся…
Если мы наглухо закроем двери для заблуждения, то как тогда войти истине?
Рабиндранат Тагор
— У нас две новости одна хорошая, другая плохая… С какой начинать? — постаревший за десять лет Широков оглядел сотрудников «Феникса».
Из посторонних в кабинете были лишь Инга и Виктор Киселевы.
— С плохой, естественно, — подал голос Андрей. — Хорошую — на десерт.
— Ну, тогда послушаем нашего уважаемого Кулибина, — Широков показал своей «расчёской-амулетом» на Марата Рябова.
— А чего слушать-то, — начал оправдываться Марат. — Кто мог предугадать, что у Федьки Бузаева тогда тулово оттяпают?!
— Надеюсь все всё поняли? — Широков поглядел на расчёску и сунул её в карман. — Наши наноштучки на изотопных батарейках неожиданно подали нам сигнальчики из землицы, в которую тело Феди было когда-то закопано. Кстати, недалеко от того места, где мы… — Широков неожиданно замолчал, растерянно взглянул на Андрея и торопливо завершил: — где мы и другие тела нашли…
Инга с интересом взглянула на Андрея, который внутренне похолодел от этого взгляда. Его с каждым годом всё больше страшили способности этой женщины. Вот и сейчас Андрей понял, что Инга знает о том, что он был весьма неравнодушен к Алле Кононенко.
— Сам-то Феденька, оказывается, жив-здоров, — продолжил Широков. — И произрастает теперь его головушка на обезьянем теле… Но новой информации из «Клиники» не предвидется. И у нас по прежнему не хватает материалов для того, чтобы прикрыть эту лавочку… Слишком уж, высокие покровители у этого… дела.
— Ну, а хорошая новость какая? — спросил Виктор Кисилев.
— Хорошая новость сейчас на подходе к двери, — сказала Инга и как-то странно посмотрела на Андрея своим «рентгеновским» взглядом.
Широков с удивлением смотрел то на Ингу, то на Андрея и в это время в дверь кабинета постучали.
— Входи, — не отрывая взгляда от Инги сказал Широков.
В кабинет вошли Саша Бугров и Алла Кононенко….
… Незадолго до этого дня Аслан Мирзоев вышел из своего магазинчика, чтобы подышать свежим воздухом и замер.
На противоположной стороне улицы стояла Алла Кононенко. Она, конечно, изменилась за прошедшие годы, но, что странно, — не очень. Только одета женщина была несколько экстравагантно. Джинсы и джинсовая рубашка, поверх водолазки, были ей велики. Словно с чужого плеча.
Алла ходила рядом со своим бывшим местом работы и словно не решалась войти.
— Алла-джан! — всё ещё не веря своим глазам крикнул Аслан и, не обращая внимания на довольно оживленное движение, побежал через проезжую часть улицы.
Девушка вздрогнула и обернулась.
— Не узнаешь? — Аслан подбежал к Алле и взял ее за руку.
Странная женщина выдернула руку и отступила на шаг.
— Раньше ведь каждый день заходила, а теперь не узнаешь, да?! А ведь внешне — совсем не изменилась!..
Алла нахмурилась, словно пыталась что-то вспомнить. И только теперь Аслан заметил, что одета она в мужскую рубашку. Во всяком случае, пуговицы были пришиты, как на мужской одежде. И еще ему показалась странной надетая под рубашку черная водолазка. Явно не по такой теплой погоде.
— Тебя на протяжении всех этих лет один мужик из вашей фирмы искал, — сказал Аслан. — Андреем его зовут. Помнишь, такой здоровенный?
— Где они сейчас? — вымолвила, наконец, девушка хрипловатым голосом.
— Не знаю… — Аслан смотрел на Аллу с тревогой.
— Я, кажется, заблудилась, — очень тихо сказала Алла.
— Слушай! — воскликнул Аслан. — Он мне визитку оставил! А я, дорогая моя, никогда ничего не выкидываю…
… Алла сидела в кабинете Широкова. Напротив нее прохаживался Павел Иванович и задавал вопросы.
— Значит, тебе Аркадий помог бежать?
— Да… — голос Аллы был уже не таким хриплым. — Он подкупил и охранников и водителя…
