— Тебе чего? — грубо спросил его старший смены, бывший боевик из отряда Гелаева, пожилой Зелимхан.
— Там… Там… — таджик указал на улицу. — Там Магу и Равшана бьют… Палками…
— Кто!? — Зелимхан вскочил и схватился за кобуру с травматическим пистолетом.
— Не знаю…
— А сколько их!?
— Пять или шесть… Русские… Здоровые…
— Поднимай своих! — прорычал старший смены и кивнул второму охраннику, молодому Таджмуддину: — Буди наших! Сейчас разнесем весь этот город к ебеням, а то расслабились русаки.
Азиат и охранник убежали, а Зелимхан достал пистолет, дослал в ствол патрон, покинул КПП и выглянул наружу. Темнота не давала ему разглядеть, что творится за пределами охраняемой территории, но до него доносились крики и ему казалось, что среди них ясно слышен голос племянника Магомеда. При этом он пару раз порывался броситься к нему на помощь, но непростая жизнь приучила его к осторожности, и он сдержался.
Ударный кавказско-азиатский отряд "мстителей" собрался через несколько минут. Пятеро охранников с травматическими пистолетами и резиновыми дубинками, и около тридцати таджиков, в основе молодежь, которая воспитывалась на заветах экстремистской организации "Хизб ут-Тахрир", и потому ненавидела русскую сволочь всеми фибрами своей души. Для того чтобы навести шороху в городе, и покарать обнаглевших горожан, этого должно было хватить, и Зелимхан начал отдавать приказы:
— Таджмуддин, остаешься на посту, позвонишь нашим в Москву! Остальные за мной, ебашьте всех без разбору и ничего не бойтесь, нас отмажут! Аллах акбар!
— Аллах акбар! — поддержала Зелимхана толпа, и хлынула в темноту.
Расстояние от шлагбаума до проулка толпа проскочила за пару минут и здесь Зелимхан обнаружил своего племянника и оставшегося на поле боя таджика. Оба были сильно избиты, но дышали, и охранник закричал:
— Догнать этих сучар! Догнать и порвать!
Его зычный голос пролетел над улочкой и не успел он стихнуть, как чуткое ухо Зелимхана уловило характерный звук передергиваемого затвора, и он доверился инстинктам. Охранник упал на землю и быстро перекатился под кирпичный забор, а его напарники и готовые крушить всех и вся азиаты, словно бараны, замерли на месте.
— Ложи…
Зелимхан хотел предупредить единоверцев об опасности, но не успел.
— Бах! Бах! Бах!
Из темноты проулка открыл стрельбу одиночный стрелок. Он бил из "Сайги" двенадцатого калибра и лупил крупной картечью. Куски свинца с дистанции в семь-восемь метров способны нанести ужасные раны, а стрелок человеком был опытным и не мазал. Картечь летела в толпу и раз за разом выбивала по три-четыре человека, которые с воем и матом опадали на дорогу.
— Бах! Бах! — еще два выстрела, кто остался на ногах, таких было меньшинство, затаптывая раненых, помчались обратно на стройку, а Зелимхан вскочил на ноги, и кинулся в проулок. Он понял, что стрелок сейчас должен перезарядить оружие или снарядить новый рожок (если он у него единственный) и бывший боевик хотел вцепиться ему в горло. Вот только он не учел или забыл о том, что стрелок не один, и когда Зелимхан оказался перед человеком с гладкоствольным карабином в руках, и направил на него пистолет, его ударили. Дубинка, обычная бейсбольная бита, опустилась на голову Зелимхана, и на него обрушилась непроглядная тьма, и он уже не видел того, как русские парни в черных масках вкладывают в руки азиатов потертые пистолеты ТТ и обрезы охотничьих ружей…
Первым на место происшествия прибыл экипаж патрульно-постовой службы. Нападавшие к этому моменту уже давно скрылись и на улице были только пострадавшие: шесть трупов и девятнадцать раненых. Молодые сержанты, сжимая АКСУ, больше известные как "сучки", пугливо озирались и не знали, что им делать. Да, их учили стрелять и оказывать первую медицинскую помощь, но это в теории, а столкнуться с кровью и смертью на практике им пока не приходилось. По этой причине к тому моменту, когда приехала скорая помощь, умер один из раненых.
Прошло еще полчаса и на досель никому не интересной улочке, название которой в районной администрации вспоминали от случая к случаю, и то не сразу, стало тесно. Машины скорой помощи, полиции и ДПС, неизвестно кем вызванная пожарная автомашина и несколько случайных легковушек, которые непонятно зачем остановили сержанты ППС. Кругом было людно, и народу становилось все больше. Следователи и криминалисты. Вооруженные полицейские и начальник ОВД. Глава администрации со свитой. Непонятно откуда возникшие депутаты и доморощенный правозащитник из "Единой России". Уцелевшие охранники, которые давали показания, и недавно появившийся в Луховицах представитель партии "Социальная Справедливость" отставной офицер Николай Бортник с парой столичных журналистов, которым он давал интервью. Любопытные зеваки из близлежащих домов и местный криминальный авторитет Гоша Баян, который посматривал на все происходящее со стороны, курил "приму" и сплевывал попавшие на губу крупицы табака. Врачи во главе с заведующим центральной районной больницей. Представитель 5-го межрайонного отдела Управления ФСБ России по г. Москве и Московской области, который прибыл на очередное заседание Антитеррористической районной комиссии, а рядом с ним начальник отделения УФМС.
Короче, суета сует и, оглядываясь по сторонам, подполковник Ладохин тяжко вздыхал и постоянно названивал своим покровителям, которым ежемесячно отсылал дань за теплое кресло. Ну, а те открыто посылали его на хуй, ибо получать денежку они любили, а неприятности, наоборот, им не нравились и они старались сразу же от них отмежеваться. Такие уж люди, чиновники высокого ранга, и мысленно поставив себя на их место, Арсений Михайлович понимал, что поступал бы точно так же. Главное, чтобы тебе хорошо и спокойно было, а на остальных начхать, особенно если они находятся ниже тебя по служебной и социальной лестнице.
Наконец, подполковник, среднего роста брюнет в пошитом на заказ мундире и спортивной куртке, отключил телефон и, снова оглядев улочку, решил, что надо разогнать всех лишних, и оцепить место происшествия. Но в этот момент к нему подскочил глава районной администрации Дмитрий Маркович Пищиков. Местный смотрящий за районом от власти, приземистый пожилой дядечка в распахнутом на груди пальто, был сильно взволнован, и в его ладонях подрагивал мобильник. Как и Ладохин он пытался заручиться поддержкой высокопоставленного начальства и, судя по всему, тоже получил отказ. Однако Пищиков, который схватил Арсения Михайловича за локоть и подвел к своей машине, новенькому "мерседесу", хотел поговорить о другом.
