Обольщаться видимым спокойствием, однако, не следовало. Лентини мог иметь и другую цель: взять изобретателя живым. Еще давно, когда они обустраивались в ущелье, Берт сказал, что руководители бандитов после тотального поражения в Голландии должны были насторожить уши и поразмыслить, должны были сопоставить два факта: что они охотятся на изобретателя и что их людей непонятным способом перебили. А затем — попытаться добыть новое оружие, которым, по их мнению, воспользовался изобретатель. Амалия тогда усомнилась: заказчик вовсе не обязан сообщать исполнителю, почему он заказывает убийство, достаточно сказать — уберите такого-то человека, и все туг. Но вот Папа явился в Испанию сам; навряд ли он изменил своим привычкам ради банальной акции, так что второй вариант становился реальной возможностью. В этом случае бандиты могли готовить два сценария: захват Умника где-то вне имения или групповой налет на дом. Вернее, даже один, поскольку Берт никогда не покидал ущелья. А налет на дом для захвата пленника нельзя организовать без разведки — долгой, осторожной и тихой.
"Жаль, что шеф не сказал, когда Лентинн приехал сюда, — думала Амалия. — При втором варианте ему понадобится, скажем… скажем, десяток дней на разведку. Надо бы спросить Хесуса, не являлся ли к нему кто с расспросами».
Додумывая это все, она ехала к Берту. Рон, как ему и полагалось — молчал — только хмыкнул, когда на последнем участке шоссе она сказала, что включает Невредимку. Могла бы и не включать — никто на них не покусился, и на подъездной дороге не было ни живой души.
В ущелье действительно вздымался колпак защитного поля: если приглядеться, была видна одинокая черная ветка, висящая в воздухе между иззубренными скальными стенами. Солнце стояло близко к полуденному пику и освещало обе стороны ущелья, почти не оставляя теней; выветренная черепичная крыша старого дома отливала серебром, а освещенная часть антенны-тарелки была похожа на молодую Луну, лежащую вверх рогами. У границы поля Ров погудел — из дома вышел Берт в бейсбольной кепке и помахал: въезжайте.
Он встретил Амалию не так, как она ожидала. Она думала, Берт промычит: «Ага, приехала. Вот и славно», — и вернется к своим делам, но он обнял Амалию так, что она пискнула, потом всмотрелся в ее лицо и уверенно сказал:
— А! Что-то случилось с обезьянкой…
— Со мной-то ничего, — сказала она. — Поставь колпак на место… Слушайте, кофе здесь дают или только ребра ломают?
Они учинили совет. Забавно было видеть, как Берт надул щеки и забарабанил пальцами по столу, едва она сказала, что звонила Мабену. Вот такой он был человек — не выносил ничего непонятного, а объяснить, с какой стати она вдруг позвонила своему бывшему шефу, Амалия не могла. Впрочем, Берту ее объяснения были без нужды: ему требовалось понять самому, а он — не мог. Кажется, из-за этого он и слушал невнимательно; спохватившись, потребовал, чтобы она повторила сообщение Мабена дословно. Она повторила — всего-то две фразы, полтора десятка слов. Тогда он сморщил нос и объявил:
— А! Что я говорил? Мы им нужны живыми; Ронни… Так. Значит, он — знаменитость, этот Лентини? Что именно о нем известно?
Амалия воспроизвела ориентировку на Лентини и добавила кое-что от себя. Что в ФБР отвалили бы добрый куш тому, кто даст прямые улики против Папы, потому что помимо грязного бизнеса его подозревают в организации десятка-другого убийств. Но с другой стороны, он служит неким стабилизатором среди нью-йоркских гангстеров — во всяком случае, Лентини решительно против покушений на полицейских, а его гнева бандиты остерегаются — насколько могут,
Берт слушал все это и кивал, развалясь на скамье со спинкой. Выслушав, полез в холодильник за спиртным, для Амалии извлек бутыль кислого вина. Разлил по стаканам и пробасил:
— С возвращением, рыжик… — Выпил своего неразбавленного, крякнул. — Что делаем, камрады? Драпаем отсюда, а?
Рон смотрел в сторону; впрочем, было ясно, что Берт не его мнения спрашивает. Ответила Амалия;
— Драпать нельзя — перехватят по дороге, я уверена. И на этот раз оставят резерв, чтобы нас отследить.
— Полагаешь, уже обсели?
— Надо исходить из худшего, Берт. Лентини здесь, значит, они знают, где мы. И точно. Устроить засаду по дороге — это пара пустяков.
— Пусть попробуют, — внезапно заявил Рональд. Умник ухмыльнулся, а Амалия спросила:
— Куда вы хотите ехать? Есть план?
Вот тут и выяснилось, что у них действительно заготовлен план следующего броска. Они думали, что в Нью-Йорке их не будут искать — никому в голову не придет, будто заяц может кинуться в волчье логово. «Возможно, и так, — подумала Амалия. — Тем более что в Нью-Йорке их никто не знает, ну а я… Я-то с ним не буду, можно считать, я его уже бросила…»
— А как вы туда поедете, парни? С невредимками? На самолет вас не пустят.
— Морем, — сказал Берт.
— «Двенадцать негритят пошли купаться в море», — пропела Амалия. Оказалось, она зла, как черт. — За неделю пути они найдут способ вас обрататъ. Газовая атака, например. Или еще проще: едете на родину, господа? Езжайте, езжайте, будем рады встретить. С возвращением вас, дорогие!
— Пусть встречают, — пробормотал Рон с упрямством, Берт же покивал Амалии и промолвил:
— Умничка девочка. Однако, что предлагаешь ты? Сидеть здесь и ждать газовой атаки? Спать в противогазах я не согласен.
— У нас нет противогазов, — объявил разговорившийся Рон.
Амалия посмотрела на него и поняла, что ему наконец-то стало страшно; прежде он всегда был невозмутим, как станок с электронным управлением, полагая, что его программист, то есть друг Берт, может предусмотреть все на свете. Собственно говоря, у него были основания так думать: в Детройте Умник выгнал его из цеха за сутки до взрыва и предусмотрел все грядущие неприятности, заготовив целых два убежища — у Марты и здесь. Но теперь, когда Умник не знал, что делать, верный Рон испугался,
— А ничего иного не остается, Берт, — сказала Амалия. — Я убеждена, что на дороге есть засады, — пока мы ехали, я смотрела. От поворота на Памплону и досюда есть двадцать мест, где можно обрушить скалы, устроить завал, а там…
— Что? — спросил Рон.
Амалии не хотелось его обижать, и она ответила как могла спокойно:
— Когда убедятся, что вас из машины не достать, начнут экспериментировать. Если будет с собой газ, фукнут в вас газом. Или просто — подорвут гранатой. Насколько я помню, от взрывной волны Невредимка не защищает, верно я говорю?
Умник молчал, но Рональд не успокаивался:
— Выйдем из машины и их побьем. Не успеют.
— Сделаешь им пиф-паф? — спросила Амалия и оскалилась, как фурия. — Оружия у тебя нет. Отберешь у них? Это можно, конечно, можно… Ты же будешь под Невредимкой… А ты когда-нибудь стрелял в человека, тихоня? Нет? А потом, когда завал разберут, как ты отмажешься от трупов, а, мой красавчик? Тебя же повезут в полицию, и с почетным эскортом — с запасной группой Папы Лентини. Устраивает?
