— Не понимаю, с чего тогда воспаление? — смахивая со своего лица кровососов, поинтересовался Игорь.
— Это как раз просто, — пожала плечами Надя. — То, что безопасно при контакте с кожей или поедании, может вызвать очень серьёзную, вплоть до смерти, реакцию при попадании в кровь.
— Ну, нам же не в вены вкололи, — возмутился Маркус, смерив терапевта недовольным взглядом. — Так что нечего панику наводить.
— А я и не навожу, — обиделась та. — Просто пример привела. Скорее всего, через некоторое время у нас выработается невосприимчивость к этому веществу, и мы будем реагировать не сильнее, чем олени на берегу.
В связи с большим количеством пострадавших и их нежеланием полностью лишаться подвижности, многие изготовили самодельные костыли и вскоре уже бодро передвигались с их помощью по плотам. Некоторые рисковые личности из числа пострадавших даже выдвинули рацпредложение, чтобы группа на костылях расчищала путь ещё здоровым, приводя в виде аргументации то, что у них ноги всё равно почти ничего не чувствуют, так что ещё несколько десятков уколов погоды не сделают. Естественно, на это предложение никто не согласился, поэтому пока приходилось довольствоваться тем, до чего удавалось дотянуться с приставшего плота.
Благодаря последнему, кстати, произошло приятное открытие. Крупные, со средний крыжовник, черно-фиолетовые ягоды, растущие гроздьями на полузатопленных прибрежных кустах, вначале показались бесполезными: не ядовитые, но тем не менее совершенно не съедобные из-за горького вкуса и противного запаха. После первого разочарования их уже собирались выкинуть, но почти одновременно на нескольких плотах заметили, что их аромат отпугивает мух. Не так хорошо, как мой природный репеллент, но намазавшиеся тёмной вонючей мякотью подвергались укусам гораздо реже! В результате ягоды стали пользоваться большим спросом, а над караваном поселился насыщенный аромат порченых кабачков.
Через два дня опухоли начали спадать. А спустя ещё несколько часов кожа в местах уколов практически безболезненно прорвалась и оттуда, как крупные твёрдые угри, легко вышли гладкие блестящие семена (по одной штуке на ранку), примерно, с льняное размером. Только у меня и Марка картина выглядела не так благополучно: вместо семян у нас на месте уколов образовывались гноящиеся чирьи, которые пришлось несколько раз прочищать и обрабатывать. Подумав, я предположила, что причиной такой негативной реакции является не что иное, как способность моего вида вырабатывать вещества, отгоняющие или даже убивающие покусившихся на наше тело. И, в то время, когда у Homo oculeus под кожей мирно развивается зачаток будущего семени, в нас он гибнет и начинает разлагаться, что, естественно, причиняет гораздо больше неудобств.
Убедившись, что опасности для жизни семена не представляют, караван, наконец, пристал, и обезвредив большую часть растительных ловушек ударами палок, люди ненадолго ступили на твёрдую землю. Коварные вьюнки (именно так выглядели растения с усиками-зародышами) по большей части концентрировались у самой воды, но всё равно ни один из осмелившихся сойти на берег не ушёл от хотя бы одного удара «осеменителей», как прозвали свободные зловредную траву. Кстати, у всех, кто всё-таки подцепил «семена» повторно, опухоль была гораздо слабее и проходить начала раньше.
336-е — ночь 337-х суток (15–16 сентября 1 года). Река — странные джунгли
После краткого привала мы ещё сутки сплавлялись вниз по течению, прежде чем заметили, что далеко впереди река заканчивается. Как только это выяснилось, караван остановился, и люди принялись расчищать берег от осеменителей. Потом лидеры групп и активисты отошли для разговора, а остальные приступили к сбору пищи, ягод, используемых в качестве репеллента, и хвороста. В принципе, никто не запрещал присоединиться к обсуждению всем желающим, но воспользовались этим правом лишь несколько человек.
Порадовавшись тому, что к ногам вернулась подвижность, хотя ещё оставались многочисленные болячки и припухлость, я залезла в кроны. Эти джунгли сильно отличались от всех, встречаемых прежде. Огромное видовое разнообразие сочеталось с необычно высокой плотностью жизни различной природы. Например, на одном дереве мне удалось собрать шесть разных видов плодов за счёт лиан и паразитирующих в кроне растений, найти вкусный гриб и множество съедобных насекомоподобных.
По пути обратно меня окликнул сатанист.
— Как ноги? — вопрос насторожил. С представителями этого племени у меня так и не улучшились отношения.
— Не жалуюсь.
— Тогда ты не могла бы оказать всему каравану одну услугу?
Я с интересом посмотрела на мужчину, а потом на других, собравшихся вокруг, в том числе и Дета. Не дождавшись ответа, сатанист продолжил:
— Пройди поверху до самого устья и, выбрав место поудобнее, оглядись. Нам интересно, что представляет из себя тот водоём, в который впадает река.
Я согласно кивнула. Представитель враждебного племени облегчённо вздохнул, видимо, считая, что из-за личного предубеждения ответ может быть отрицательным, и передал мне вытащенный из-под балахона бинокль.
— Ты осторожней там, — посоветовал Дет. — Не рискуй зря.
— Не собираюсь, — заверила лидера. — Только…
— За детьми мы присмотрим! — пообещал Сева, следящий за нашим разговором с плота.
Почти сразу же после разговора, отнеся корзину с добычей на плот, я покинула лагерь. Путь вдоль берега по верхнему ярусу леса занял больше часа: я не торопилась, оберегая ещё не полностью оправившиеся ноги, и настороженно оглядывалась по сторонам. Несколько раз заметила достаточно крупных, чтобы представлять опасность, хищников, но от встречи с ними удалось легко уклониться. Наконец достигла цели, но дело застопорилось — лил дождь. Поэтому, наскоро соорудив гнездо в ветвях, я устроилась на отдых. Выспавшись и дождавшись, когда тучи рассеются, выбрала дерево повыше, забралась на его вершину и достала бинокль.
Нет, река впадала не в озеро — в море, а то и вовсе в океан. Или если в озеро, то в огромное, вроде земного Байкала, так что другого края даже с вышки в бинокль не разглядеть. Острова есть — и много, а противоположного берега не видно. Только сейчас до меня со всей очевидностью дошёл простой факт — путь закончен, плыть дальше некуда. Свободные подозревали об этом ещё до моего отхода и с грустью припоминали удобное озеро с гораздо меньшим количеством кусачих насекомых, без осеменителей у воды и зелёного тумана. Да, многие жалели, что тогда слишком привередничали и приняли решение плыть дальше, но большого толку от признания прошлых ошибок не было. Кстати, к чести Севы и прочих, голосовавших за то, чтобы тогда остановиться, они ни разу не попрекнули этим остальных.
