© Richard A. Lovett. Tomorrow's Strawberries. 2005. Публикуется с разрешения автора. Рассказ впервые напечатан в журнале «Asimov's SF» в 2005 г.
Дуглас Смит
Состояние хаоса
Вот так-то круговорот времен несет с собой отмщение.
Уильям Шекспир. «Двенадцатая ночь».
Тик-так.
В обеденном зале огромного дома, больше похожего на замок, женщина поднимает голову и удивленно озирается. Грязная посуда все еще громоздится перед ней. В начале вечера стол был так безукоризненно сервирован. Она пытается вспомнить, как на месте порядка воцарился хаос, и не может.
Тик-так.
Она вздрагивает от этого звука. На противоположном конце стола лежат мужские наручные часы. Он почему-то оставил их здесь, забыл или они ему не нужны. Часы старые, ремешок у них порван, — женщина молодая, сердце ее разбито. Часы лежат циферблатом вниз, но она знает, что это старомодные часы со стрелками. В маленьком окошке — дата. Число из далекого прошлого. Две жизни назад. Дата наверняка сегодняшняя. Она спрашивает себя, откуда ей это известно.
Тик-так.
Она встает и направляется к часам.
— Господи, Джеймс! Только посмотри на это! — воскликнула Кэролин.
Джеймс Макаби закрыл книгу, которую читал своему сынишке Дэвиду, и выглянул в окно лимузина. Водитель осторожно вел авто по улице, заваленной мусором и забитой сожженными машинами. Солнце клонилось к закату. Обитатели квартала грелись в его последних лучах, примостившись на ступеньках неказистых домишек. Иные устроились прямо на тротуаре. Отхлебывая по очереди из бутылки, оборванцы что-то кричали вслед дорогому автомобилю.
Лимузин остановился перед грязно-серым трехэтажным домом. Ветхие ступени вели к двери, заколоченной крест-накрест там, где было выбито стекло. Макаби осмотрелся и вновь обернулся к жене.
— Похоже, доктор Гарниш опустился ниже, чем я думал.
— Ты уверен, что тебе стоит идти туда? — спросила Кэролин. — Он вел себя с тобой очень грубо, когда его уволили из университета.
Макаби поежился от этого воспоминания, но ради жены изобразил на лице улыбку.
— Тогда он со всеми так обращался.
— Да, но…
— Он просит меня о помощи. Да и поздно отменять обед, хотя, соглашусь, перспектива на вечер не лучшая, — он усмехнулся, и Кэролин улыбнулась в ответ. Макаби обнял Дэвида: — Пока, старик. Веди себя хорошо!
Дэвид тоже обнял его.
— Пап, мы ведь дочитаем историю вечером?
— Папа вернется, когда ты уже будешь спать. Завтра дочитаем.
Макаби притянул к себе Кэролин и нежно поцеловал. Затем выбрался из машины на прохладную улицу. Запах духов жены кружил ему голову. Он сказал водителю:
— Заберите меня ровно в десять. Квартира 202. Если понадобится, позвоните на мобильный.
Водитель кивнул.
Кэролин выглянула в окно.
— Подожди, твои часы. Их починили, но ремешок будет только на следующей неделе.
Она достала из сумочки мужские часы. Золотые стрелки, черный циферблат, порванный кожаный ремешок. На обратной стороне выгравирована надпись: «Джеймсу. Вечно твоя. Кэролин».
Кэролин бросила недоверчивый взгляд на дом, перед которым они остановились.
— Джеймс, ты…
Макаби снова поцеловал ее.
— Увидимся еще сегодня — до полуночи.
Он положил часы в карман и поднялся по ступенькам, у двери остановился, чтобы помахать на прощание, но лимузин уже скрылся из виду. Джеймс опустил руку. Ему опять стало не по себе.
Тик-так.
Этот звук ее больше не пугает. Она обходит длинный стол, тянется к часам.
Макаби взялся за дверь, та открылась с ржавым скрипом. Он вошел в тесный подъезд, и в нос ему ударила резкая вонь — запах мочи и пота. На полу валялось грязное одеяло. Макаби оглядел ряд кнопок звонков: у половины не было ни имен, ни номеров. Он нашел кнопку 210, отсчитал до 202 и нажал, надеясь, что не ошибся. Ему ответили сразу же.
— Это вы, Макаби?
— Да, доктор. — Похоже, Гарниш наблюдал за ним.
Раздался резкий звонок, и внутренняя дверь открылась, впустив Макаби в холл с грязными обоями и креслами, из которых торчали пружины. Лифт не работал, поэтому гость поднялся по обшарпанной лестнице на второй этаж и двинулся вдоль заплесневелого коридора, освещенного редкими тусклыми лампочками, пытаясь разглядеть номера на дверях. Одна из дверей открылась, но тут же захлопнулась, стоило ему оглянуться.
Дойдя до квартиры 202, он постучал. Дверь отворилась, и он оказался лицом к лицу с доктором Гарнишем. Макаби попытался скрыть свое удивление. Со времени их последней встречи прошло два года. Макаби понял, что два года — это очень много. Гарниш ссутулился, исхудал, выцветший голубой халат висел на нем, как на вешалке. Волосы, зачесанные назад, поседели раньше времени. Ворот халата открывал рубашку, когда-то белую, и косо повязанный галстук. Серые брюки, которые неплохо было бы почистить, дополняли наряд. Он протянул тощую руку, Макаби суетливо пожал ее.
— Доктор Макаби! Как хорошо, что вы пришли! — сильный голос старика совсем не соответствовал его обрюзгшему виду. И глаза на желтоватом лице горели так же ярко, как и два года назад.
Гарниш провел Макаби в маленькую гостиную. Справа находилась кухня, слева — коридор, ведущий в ванную, и закрытая дверь во вторую комнату. Гарниш взял пальто гостя, пощупал ткань.
— Дорогое пальто. Приятно, наверное, позволить себе такую хорошую вещь. А вот я не имею подобной возможности, — он повесил пальто в пустой шкаф. — Проходите, прошу вас. Как насчет аперитива?
Макаби сделал несколько шагов и оказался в центре маленькой комнатушки. Сильный запах лука ударил ему в ноздри.
— Обед пахнет восхитительно, — попытался улыбнуться он.
Гарниш указал на одно из двух потертых кресел. Между ними располагался маленький стол, на краешке которого, под покосившимся абажуром настольной лампы, лежала книга.
— Садитесь, садитесь… Да, боюсь, обед не поразит вас изысканностью блюд. Зато я приправляю мясо соусом, так что вы и не догадаетесь, какого оно качества.
Гарниш усмехнулся, как будто такая рекомендация могла обрадовать гостя.
— Что вы предпочитаете: скотч или шерри? Эту роскошь я себе все еще позволяю.
— Шерри, пожалуйста.
Макаби сел в скрипучее кресло и огляделся. Пятна на голых стенах (ни картин, ни каких-либо еще предметов искусства), потрескавшаяся штукатурка. Он посмотрел на книгу, лежавшую на столе: рассказы По. Книга была открыта на «Бочонке Амонтильядо».
Гарниш достал из старого деревянного буфета полупустую бутылку и два стакана. Он подошел к накрытому на двоих обеденному столу — единственному, помимо буфета, предмету мебели в комнате — и разлил шерри по стаканам. Передав один Макаби, он сел в кресло напротив своего гостя и улыбнулся.
