Затем полчище ос накинулось на одну из пиратских шаек, заев их членов до невменяемого состояния. Несколько человек умерли сразу, остальные же оплывшие, бесформенные, неузнаваемые - не могли шевельнуть ни одним членом и только глухо стонали.
Морские змеи, обычно пугливые, выползли из теплой воды, проскользили по камням и набросились на Доэна. Их размеры были совсем невелики, но этот вид змей славится своей ядовитостью.
Аллоброг скончался через два часа в жутких мучениях.
В последние минуты жизни он уже бредил, и грезились ему страшные картины всеобщей гибели и смерти. Видел он полыхающую огнем и молниями равнину на берегу какой-то полноводной реки; высокие горы с другой ее стороны - и огромный темный провал прямо в свежем утреннем воздухе, ведущий в иное пространство, откуда лился поток кошмарных тварей... Виделось ему и отчаянное сражение, в котором гибли и умирали люди.
Но поскольку люди гибли и умирали страшной смертью и рядом с ним, то некому было выслушать Доэна, и о его видениях так никто и не узнал.
Огакин Овайхи погиб значительно позже, когда хаанухи уже заняли все прилегающие острова и отчаянное сражение кипело на берегу Рула. Несколько головорезов Сарконова братства до последней капли крови защищали древнее капище, построенное прямо в скале, грубо обработанной под тело рыбы. Во рту этой исполинской рыбы находился вход, и возле него пираты бились яростно, свирепо, не жалея себя. Терять им было нечего - форты горели, Сарконово братство перестало существовать, а на их территории хозяйничали ненавистные хаанухи.
Невысокий, но крепко сбитый молодой человек, в темных, строгих одеждах, с единственным аквамариновым перстнем на пальце, вступил в бой с капитаном Овайхи у входа в капище.
Поначалу Огакин рассчитывал на то, что хотя бы этого красавчика с каменным лицом он сможет забрать с собой в царство мертвых, но противник оказался настолько сильнее и искуснее, что даже лучший фехтовальщик Сарконова братства ничего не смог поделать с ним. Пяти минут не прошло, как Овайхи, смертельно раненный в шею, наблюдал за тем, как широким темно-красным потоком вытекает из него жизнь. Когда глаза его расширились и остекленели, уставившись в одну точку, Дженнин Эльваган переступил через тело последнего защитника Сарконовых островов и решительно вошел в чрево каменной рыбы.
Вернулся он оттуда, когда уже стемнело, хаанухи догоняли и убивали тех, кто сумел спрятаться днем: их осталось совсем немного - этих загнанных, как дикие звери, головорезов, и шаммемму было в общем все равно, покончат с ними или нет. Это уже касалось только его воинов.
На Сарконовых островах помимо пиратов жили старики, женщины и дети. Вместе - больше пяти тысяч человек.
Пять тысяч душ - это и была та цена, которую заплатил шаммемм Эльваган за второй талисман Джаганатахи.
Приблизительно в то время, как корабли Дженнина Эльвагана встретились с пиратскими судами в Коралловом море, к западу от Маягуаны, на широком и ровном поле, недавно вспаханном и засеянном, сошлись две армии.
Одной командовал Эльмарен Уджайн, и она состояла из пеших и конных войск ордена унгараттов; вторая же - тысячный отряд лурдов под предводительством Баяндая - подошла со стороны столицы и построилась прямоугольником десять на сто человек.
Согласно древней традиции, унгаратты выслали герольда, трижды протрубившего в рог и зачитавшего воззвание к вражеской армии с предложением сдаться немедля, дабы сохранить собственные жизни и избежать ненужного кровопролития. В этом случае герольд счел возможным добавить от себя, что соотношение сил настолько несопоставимо, что магистр Уджайн считает естественным, если противник сложит оружие. Он обещает пленникам все возможные воинские почести и соблюдение их достоинства. Вместо ответа черный квадрат двинулся в атаку.
Унгаратты, особенно конные рыцари, закованные в вороненую сталь, плохо представляли себе, какие смертники решились выступить против них исключительно в пешем строю, к тому же практически без оружия и доспехов. Пренебрегая всеми правилами ведения боя (хотя можно сказать, что и в строгом соответствии с оными, ибо впоследствии все стратеги, изучавшие это сражение, не обнаружили ошибки в действиях магистра Уджайна), конные рыцари окружили странных воинов в кожаной одежде и наставили на них пики и секиры, требуя немедленно сдаться в плен. И вот тут началось побоище.
Изумленные унгаратты, оставленные в резерве скорее за ненадобностью, нежели из какого-либо хитроумного замысла, увидели, как падают с коней их товарищи; как брызжет фонтанчиками кровь; как медленно превращается в отвратительное месиво недавно вспаханная земля. Они бросились, конечно же, на помощь, почуяв неладное. Но только сами попали в кровавую мельницу.
Как маленькая певчая пташка в зубах здоровенного уличного кота не имеет ни малейшего шанса на победу, так и Возлюбленные смерти были уничтожены лурдами с пугающей быстротой и легкостью.
Оказалось, что воины Баяндая обладают недюжинной силой и нечеловеческими, с точки зрения рыцарей, возможностями. Когда всадники окружили лурдов со всех сторон, стоявшие в первых рядах, по периметру, высоко подпрыгнули, оторвавшись от земли на высоту конского роста, и страшным и - что самое невероятное одновременным ударом ног вышибли ближайших рыцарей из седел. Им не дали коснуться земли другие лурды, заколов еще в падении. Часть конницы была истреблена странными, почти незаметными метательными шипами, которые вонзались в шею или глаза, доходя в этом случае до мозга; несколько сотен человек даже не успели заметить, что их убивают.
Коням отрубали ноги, и, лишенные опоры, они ржущими, стонущими грудами валились на землю, в своей страшной агонии придавливая и всадников. Когда же Уджайн велел лучникам расстрелять коварного противника, то оказалось, что лурды умеют уклоняться от стрел. И только незначительная их часть была убита несколькими залпами.
Наверное, тогда унгараттов охватила паника. Они стали отступать, причем бегущие рыцари смяли своих же пехотинцев. И многие пешие солдаты ордена погибли под копытами взбешенных коней.
То, что было потом, сражением не решится назвать уже никто.
В кровавой бойне, которую учинили лурды армии унгараттов, выжили считанные единицы. Либо трусы, другими словами - предусмотрительные люди, успевшие сбежать; либо те, кто был завален телами убитых товарищей и по счастливой случайности не задохнулся и не истек кровью.
В этот день, собственно говоря, и перестал существовать орден унгараттов. Хотя в Кортегане и Тиладуматти, во множестве замков еще оставались отдельные отряды, но из Тиладуматти они были вскоре изгнаны. Поражение столь угнетающе подействовало на большинство членов ордена, что они не смогли оказать достойного сопротивления войскам матариев, вторгшимся некоторое время спустя на побережье моря Лох-Дерг. Малый Бурган и Штайр, которые являлись основными центрами сопротивления таким морским набегам, лежали в руинах, а новый великий магистр, имени которого история даже не сохранила, разительно отличался от своего предшественника, не говоря уже о Катармане Керсебе, который едва не сравнился с самим Пэтэльвеном Барипадом. У него не хватило ни знаний, ни таланта, ни решимости восстановить славу ордена.
