— Как?
— Послушай, Санька, ты совершенно забыла о том, кто он такой. Почему ты думаешь, что он погиб? Только потому, что не можешь уловить его мысль? Девочка моя рыжая, а тебе не приходило в голову, что он просто не хочет, чтобы его нашли и ждёт, когда мы отсюда свалим, чтобы лишний раз не рвать себе душу?
— Не думала, — призналась я растерянно.
Мы вышли на поверхность и осмотрелись по сторонам, словно рассчитывали на то, что вот сейчас Тирто появится невесть откуда, материализуется прямо из воздуха. Никого. Даже Счастливчик отправился с Наставниками в этот «храм знаний». Хоть бы намёк какой-нибудь на то, где его искать. Так порядочные мужчины не поступают! Поматросил и бросил. За моей спиной хрустнула сухая ветка. Я резко обернулась, надеясь увидеть его, но напрасно, передо мной стоял всего лишь курдыр. На всякий случай я поспешила установить защиту, кто его знает тот ли это зверь, что водит дружбу с Тирто или другой, они все одинаковые. Ящерица внимательно наблюдала за нами и ничего не предпринимала. Только бы она не запела! Я не уверена, что в этом случае защита сработает.
— Сработает, — обнадёжил Соф, — у нас же сработала. Только мне кажется, что это дружок Тирто и он явился не просто так.
— Ага, не просто так, на ковре-самолёте прилетел, — попыталась я отшутиться.
Курдыр приблизился ко мне, высунул свой раздвоенный язык и коснулся им моей ноги. Холодок пробежал по спине, когда я увидела эти жуткие, острые, как иглы, зубы. Понимаю, что ничего он мне сделать не может, даже, если захочет, а всё равно страшно, аж жуть! Ящерица вытянула шею, насколько смогла, ухватилась зубами за подол моего роскошного платья и тихонечко потянула за собой.
— Чего её надо? — Спросила я испуганно.
— По-моему, она хочет тебя куда увести.
Я сделал шаг, потом другой. Курдыр отпустил платье и вихляющей походкой направился в сторону леса. Иногда он останавливался, чтобы проверить иду ли я за ним, а, когда обнаружил, что я не одна, то оскалился и зашипел многозначительно. Соф, шедший за мной, даже споткнулся от неожиданности.
— По-моему, он не хочет, чтобы я шёл с вами, — тихо сказал он.
— Думаешь?
И, словно в подтверждение моих слов, курдыр резко махнул хвостом и сшиб с ног беднягу Софа. Зверюга недвусмысленно намекнула: стой, где стоишь. Дальше последовало грозное шипенье, чтобы сомнений никаких не осталось.
— Хорошо, я иду одна. Бояться мне особо нечего — защиту уже поставила. Сиди и жди меня.
Мы не спеша бреди по лесу — впереди изумрудная пятиметровая ящерица, за нею я. Как и у каждой уважающей себя, рептилии, походка у курдыра смешная — виляет задницей из стороны в сторону, но идёт быстро, ловко преодолевая препятствия из поваленных деревьев и колючего кустарника. Расцарапав себе ногу до крови, я вызверилась:
— Ну, чего ты задницей виляешь, как шлюха?! Иди медленнее, я так шустрить не могу, у меня только две ноги.
Курдыр моих претензий не принял и темп не снизил. Но больше всего меня бесило то, что я не понимала, куда он меня ведёт и зачем. Чувствовала себя дура — дурой. Поддурилась на эту замануху, а там, возможно, ничего интересного для меня нет. Вдруг дорогу нам преградил какой-то странный зверь — средних размеров свинья, покрытая с ног до головы густым пушистым мехом, с большими когтистыми лапами и очень неприятным рылом. Глазки у зверя маленькие, злые, клыки размером с мизинец. Курдыр остановился и издал пронзительный вопль. Предполагалось, что этот крик должен был спугнуть непонятное существо, но оно и не думало убегать. Наклонило голову и пошло на таран. Эту атаку моя ящерица отбила мощным ударом хвоста. Зверь перекувыркнулся через голову, упал, но тут же вскочил и собрался повторить атаку. На этот раз у него это получилось лучше. Они сцепились так, что не понятно было, где головы, где хвосты. Шерсть и чешуя мелькали у меня перед глазами, как стёклышки в калейдоскопе. И, хотя незнакомая тварь была намного меньше курдыра, она оказалась шустрее. В какой-то момент я поняла, что моей ящерице несдобровать, если я не вмешаюсь. Чего он не заводит свои песни? Очень осторожно я подобралась к дерущимся, попыталась найти голову зверя, кое-как получилось. Я, как могла, сконцентрировалась и выстрелила точно в цель ослепительной белой молнией. В воздухе запахло озоном. Запах палёной шерсти и визг «свиньи» оказались одинаково неприятными. Зверь ослабил хватку, дёрнулся и затих. Курдыр же не успокаивался и продолжал кромсать свою жертву. Он даже не понял, что произошло. Из разорванной артерии мне в лицо брызнула алая кровь. Я отступила.
Когда расправа закончилась, клочки бурой шерсти были везде. Они висели на ветвях деревьев и кружились в воздухе. Морда ящера тоже была украшена клочками испачканной в крови шерсти.
— Ну, всё? — Спросила я. — Можно идти дальше?
Докатилась до ручки — разговариваю с ящерицами, спрашиваю у них разрешения! Что дальше будет?
Лес становился всё гуще и непроходимее. Приходилось пробираться через густые, как паутина, лианы. Солнечный свет сюда почти не попадал. Над головой вместо синего неба лишь кроны деревьев. И вот курдыр остановился, дальше дороги не было. В вечных сумерках я не сразу разглядела шалаш. Сердце ёкнула, но мысли Тирто я так и не смогла уловить. На ватных ногах я подошла к шаткому сооружению и заглянула внутрь. На земле кто-то лежал, понять, кто именно было невозможно, но знакомая футболка и джинсы, подсказали мне, что передо мной Тирто. Живой? Он лежал, не шевелясь, словно покойник.
— Тирто, — позвала я его, — ты жив?
Он поднял голову и посмотрел мне в глаза, таким тоскливым долгим взглядом, какой бывает только у тяжело больного человека.
— Ты пришла? Зачем? Я хотел, чтобы вы вернулись к себе домой. Я боялся, что, если увижу тебя, то не смогу вас отпустить.
Я села рядом, обняла и зашептала ему в ухо:
— Дурачок, я чуть с ума не сошла, думала, что тебя больше нет в живых. Я ведь искала тебя, а найти не могла.
— Правда? Это всё правда?
— Ну, конечно. Меня сюда курдыр твой привёл, сама бы я никогда не нашла.
Увидев на моем лице кровь, подобрался, глаза стали злыми.
— Тебя кто-то обидел? Что случилось?
— А, это всё ерунда, не моя кровь. А ногу я чуть поранила. Даже странно, что здесь защита не сработала, наверное, потому, что всё время на тебя отвлекалась, думала, где ты и что с тобой.
Он улыбнулся, но как-то мутно, неуверенно. Тряхнул головой, сбросил с плеча мою руку и сказал:
— Я много думал о том, что ты сказала. Не хочу тебя силой удерживать, а не думать о тебе не могу. Разве я так много хочу? Ты думаешь, что это легко? Я всё могу, но ничего не хочу. Все эти дни думал только об одном, как не думать о тебе. Не хочу, чтобы ты была несчастлива. Уходи!
