Вид раздевающейся девушки не производил сейчас почти никакого сексуального возбуждения. Хотя владей я такой силой в ранней молодости, я бы, безусловно, весь день проводил, «раздевая» каждую из числа моих знакомых. Но все же, хотя мои сексуальные аппетиты всегда были вполне нормальны, энергичные устремления моего интеллекта означали, что меня ни за что нельзя было бы назвать «сексуально озабоченным». Помнится, я читал биографию Теодора Драйзера, где упоминается, что он хотел обладать попросту каждой встречной и пяти минут не мог провести в одной комнате с привлекательной девушкой, чтобы не испытать соблазна притронуться. Что произошло бы с Драйзером, владей он этой силой фокусировки своего воображения? Ошеломляющая сила сексуального побуждения возобладала бы в нем над сознательной силой фокусирования; его жизнь сделалась бы бесконечной оргией умственного изнасилования.
Думаю, основной момент здесь ясен. Сознательные силы фокусирования опасны: они обусловлены степенью контроля над подсознательными уровнями ума.
Человека Старые создали, застопорив, видимо, развитие зародыша обезьяны. Но для того, чтобы создать что-то, приходится впрягать в работу силы бессознательного. Попробуйте во время спешки вдеть нитку в иглу. Это трудно, потому что вы вызвали энергию, предназначенную гнать вас на полной скорости, а теперь ее приходится подавлять, чтобы сосредоточиться на игольном ушке. Четкое созидательное действие невозможно без подавления наших энергий.
Старые были созданиями невероятной мощи, элементалами. И вместе с тем они стали напарниками человека в строительстве первой великой цивилизации мира, они наблюдали за своими первыми гуманоидами, которых создали, и уяснили себе силу человеческого воображения, питаемую оптимизмом и целенаправленностью. И им неожиданно открылось: неважно как велик риск, но придется-таки развить сознательный «фильтр», способность фокусировать свою невероятную мощь. Они использовали людей для самой аккуратной и тонкой работы, но и сами старались развить у себя аккуратность и точность. Они переживали этап, через который проходит любой смышленый подросток: развитие обновленного, личностного сознания, когда инстинктам отводится место на заднем плане. И поначалу все продвигалось успешно. Пока однажды подавленные инстинкты не рванулись наружу, разрушив все, что создали, уничтожив цивилизацию Му и своих слуг-людей. Лишь немногое сохранилось...
Это, я был уверен, являлось ответом на загадку того, как Великие Старые впали в сон. Их фактически оглушило катаклизмом, который они навлекли на себя. И шесть миллионов лет минули, как единая ночь, а остатки человечества организовались и сумели построить свою собственную цивилизацию. Но как долго еще продлится сон Великих Старых?
Пока я стоял в очереди на досмотр в аэропорту Хитроу, я рассказал о своем открытии Литтлуэю. Он был заинтригован описанием этой новой силы «фокусирования». Однако спросил со всегдашней своей осторожностью ученого:
— Ты точно считаешь, что это не просто воображение? То есть, это же могло оказаться совпадением, что на девушке зеленый пояс...
— Не знаю, Должен быть какой-то способ убедиться.
На той стороне таможенного контроля приветствовала своего мужа изысканно одетая дама. Большущий эльзасский дог рядом тоже лизал ему руку, Мне вспомнилось, как Литтлуэй однажды высказался в том духе, что у породистых собак «второе зрение» развито лучше, чем у дворняг. Я сфокусировался на пятачке пола неподалеку от пса и воссоздал образ сиамской кошки леди Джейн — крайне строптивого животного, недолюбливающего собак. Дог отреагировал мгновенно: резко повернув голову, вперился в воображаемую кошку. Между тем хозяева пса, взявшись за руки, удалялись, не замечая, что внимание пса приковано к чему-то постороннему. Тогда я перестал «фокусировать» кошку и вместо этого спроецировал образ мужчины и женщины, уходящих в противоположную сторону. В эту секунду мужчина обернулся и, увидев, что дог куда-то засмотрелся, негромко свистнул. Пес чутко дрогнул и припустил за моей проекцией. Он даже головы не повернул, когда хозяин позвал: «Дина!». Я ослабил сосредоточенность и дал образу истаять. Пес растерянно остановился, но тут услышал окрик хозяина и побежал в противоположном направлении. Литтлуэй за всем этим наблюдал; он следил за моим взглядом.
— Что ты такое учудил?
Я объяснил.
— А интересно, на людях сказывается? Попробуй-ка, — предложил он.
Таможенник только что отпустил стоящую перед нами женщину; теперь он перевел взгляд на наши чемоданы и показал обычные декларации. Мы оба покачали головой, и он заглянул в наши открытые чемоданы. В этот момент я сосредоточил все свои силы, проецируя образ молоденькой красотки, открывающей чемодан как раз на том месте, которое только что освободила женщина. Ничего вроде и не произошло; таможенник кивнул, чтобы мы закрывали чемоданы. Я сделал дополнительное усилие. Чиновник повернулся к пустому месту возле нас, заводя уже руку, чтобы выдать «красотке» декларацию. Увидя пустое место, он сморгнул от изумления, но тут же оправился и повернулся к средних лет даме по другую сторону от нас.
— Ну? — тихонько спросил Литтлуэй.
Я с улыбкой кивнул. Эффект был не такой броский, как с догом, но я уверен, что мой образ действительно передался таможеннику: его удивление было неподдельным.
По дороге в Лондон в аэропортовском автобусе Литтлуэй заметил:
— Я начинаю жалеть, что проволокитил с операцией лишних шесть месяцев.
— Я так чувствую, — откликнулся я, — тебе не придется долго ждать, пока разовьется сила фокусирования. Это в один день может произойти.
На деле «операция» не обязательна для того, чтобы развить конкретно эту способность; она по силам любому человеку. Рассудите: если пытаться молотком расколоть грецкий орех, положив его при этом на подушку, на это потребуется вся сила. Но положить этот орех на бетонный пол — и он расколется от малейшего нажима. Пока орех на подушке, энергия удара рассеивается. И это объясняет очевидную нестойкость человеческого воображения. Мы пытаемся создать образ вполсилы и продлить его толком не стараемся. Мы не ожидаем того, что что-нибудь случится, поэтому действие бесцельно, и его энергия рассеивается.
По дороге обратно в Лэнгтон Плэйс я пытался объяснить технику Литтлуэю. Единственным различием между его силой и моей была моя чуть большая способность фокусировать; можно сказать, «фокусирующий мускул» у меня был крепче. Но мускул укрепляется тренировкой. И это все, что было нужно Литтлуэю. Сесть на стул и не отрываясь глядеть на однотонную стену, воссоздавая образ — предпочтительно что-нибудь знакомое, — а затем «смотреть» на образ так, словно он реален, проецируя стремление, равное тому, как если бы это и была реальность. Успешность процесса зависит всецело от силы воли, с какой фокусируется образ. Люди в большинстве и не помыслят нагнетать силу воли на фокусированный образ: они не ожидают, что от этого будет хоть мало-мальский эффект. А фактически сила воли, необходимая на «реализацию» образа, находится в пределах возможности любого интеллектуального человека.
