В мозгу Дании крутились только мысли, связанные с низменными инстинктами и продолжением рода, – это наиболее стойкая функция, сохраняющаяся даже на грани полного затухания мозга. Мужчина, управлявший подпространственными двигателями – его имя было стерто за ненадобностью, – слушал какую-то музыку. Скеллор недавно завладел библиотекой "Оккама", соединившись с ней, он определил мотив: это был концерт Моцарта для кларнета с оркестром – странный, однако, вкус у сепаратиста с Чейна III. Мысли в мозгу Афран сплетались в подобие диалога и напоминали бред сумасшедшей:
" – Есть же предел, всегда есть предел. Если дойти до этого предела, технология врага сломает тебя окончательно и ты сама станешь себе врагом.
– Но технология исходит не от врага, а от великолепного Скеллора, которого я люблю. Он получил ее благодаря артефактам погибшей расы.
– Не важно, предел есть всегда. Ружье бесхитростно, но мыслящая неживая материя коварна. ИР – элю предел. Материал джайнов – это тоже ИР, и он почти живой. Дальше заходить нельзя.
– А господин Кран? Он был способен мыслить самостоятельно. И он едва не стер в порошок этого негодяя Кормака.
– Опасный путь. Интересно, какую долю твоей индивидуальности уничтожил Скеллор? "
Скеллор проявлял все больше любопытства, он тут же прозондировал мозг Афран, чтобы выудить информацию о Кране. Через полсекунды он уже знал все, что было о нем известно девушке, ухмыльнулся и произнес вслух:
– Голем с металлической рукой – машина как машина.
" – Да и ты тоже станешь такой с этой джайнтехнологией на этом проклятом крейсере дельта-класса", – продолжала Афран.
И тут же себе противоречила: " – Я люблю тебя, Скеллор, люблю, люблю! " И он не мог избежать искушения помучить… обеих Афран, ведь это доставляло ему куда больше удовольствия, чем разрушение спутника.
– "Случилось это на пятидесятом году колонизации. Под мостом Псалмов поселился силуройн, и стал он наводить страх на жителей поселений. И вот на пятидесятый день пятидесятого года проходили по мосту два работника с прудов – Собер и его жена Джадж".
На картинке была изображена пара неправдоподобно толстых людей с огромными красно-зелеными сколями на груди. Оба были в брюках и широких рубахах, и трудно было понять, кто из них женщина, а кто мужчина, настолько свирепо и уродливо оба выглядели. г– Какие жирные, – не удержалась женщина.
Сьш посмотрел на нее, словно ожидая объяснения.
– Таких толстых работников на прудах не бывает, – сказала она.
Но мальчик продолжал смотреть на мать, пока она не продолжила чтение:
– "Когда работники вышли на мост, силуройн выскочил перед ними и говорит:
– Платите мне пошлину плотью и кровью.
Муж и жена испугались, да так, что не могли и слова промолвить. Джадж опомнилась быстрее мужа и говорит:
– Сохрани нам жизнь, и мы доставим тебе столько плоти и крови, сколько пожелаешь!
– Ладно, пусть один из вас отправляется за выкупом, а другой останется при мне, – ответило чудовище.
И Джадж скоро вернулась и привела брата, чьим главным грехом было обжорство… "
На картинке силуройн держал Собера одной из своих многочисленных рук, а другой хватал грешных братьев, которых одного за другим приводила к мосту Джадж. Женщина покосилась на сьша. Похоже, он не заметил, что она пропустила часть сказки, где перечислялись некоторые грехи братьев. Малыш был слишком занят – он смотрел, как росло брюхо силуройна, пока тот расправлялся с братцами.
Утренняя заря наступила почти незаметно, ее перекрывали залпы импульсных пушек и ослепительные вспышки взрывов. Постепенно на фоне багрового неба стали видны силуэты старых стен и бастионов, окружавших город и напоминавших о земном средневековье. В прошлом эти сооружения из известняка и пластобетона служили для защиты небольшого обжитого участка от свирепой местной фауны. Рост населения и расширение окультуренных площадей за счет целины заставили диких животных отступить, и в последние сто лет стены служили скорее для сдерживания наступления города с его промышленностью на сельские окрестности. И вот сейчас укрепления вновь выполняли свою прямую роль, как в средние века: враг подступил к воротам города.
Карл отметил для себя позицию артиллерийской пушки, когда та обнаружила себя, открыв огонь по одному из танков, продвигавшемуся вперед между прудами со сквермами. Сноп металлических снарядов со страшной силой ударил по броне и оторвал от машины куски обшивки; танк развернулся и въехал в пруд, погрузившись в воду. Карл невольно задумался об участи экипажа танка, если снаряды все-таки пробили обшивку: люди не успеют захлебнуться или задохнуться, а просто станут добычей голодных сквермов.
Загудел преобразователь и замигала лампочка – это означало, что импульсная пушка уже остыла и Бекль снова мог открыть огонь.
– Покончено с этой гадиной, – сказал он.
– В этот раз ты не промахнулся? – спросил Карл. Они сейчас тоже въехали в пруд, за передним экраном плескалась вода и кружились сквермы, словно чуя, что внутри этой огромной консервной банки им будет чем поживиться.
– Уверен, что попал, – кивнул Бекль. – Это все та же пушка, они просто подкатили ее с другой стороны.
Карл посмотрел на стену, где после залпа в известняковой кладке зияла огромная брешь. Теперь противнику нечего и некуда будет подкатывать.
– Тогда нам пора вылезать из этой лужи, – сказал он и двинул рычаг управления вперед и вверх.
Мотор танка загудел, сквермы испуганно шарахнулись в стороны. Раздались выстрелы ручного оружия, что-то застучало по броне, и Беклю пришлось ответить залпом импульсной пушки, выхватившим из стены другой порядочный кусок. На экранах было видно, что и другие танки тоже двинулись в наступление.
– Снести ворота, – поступил приказ по рации. Справа и слева полетели ракеты, и старые ворота из виноградного дерева разлетелись в щепки, а за ними рухнули и башни, превратившись в кучи камней в облаках пыли. Карл направил танк прямо на одну из этих куч, и, как только пыль улеглась, перед ним открылась панорама города: здания и башни, подземные туннели и крытые парки и оранжереи. Жители иногда забывали его название – Доблесть, да и неудивительно: не хотелось вспоминать это слово там, где один неверный шаг карался смертью и где нужно было платить за воздух.
– Хотел бы я ворваться туда прямо сейчас… – произнес Бекль.
– Тогда погибнут тысячи людей, – заметил Таргон, выступая в роли увещевателя. – Так нельзя.
Карл видел, что за домами прятались солдаты Теократии. Затем он взглянул на экран заднего вида. Над квадратами прудов на антигравитационных санях уже мчались пехотинцы, пропеллеры поднимали за собой водяную пыль. Прежде чем спуститься с кучи обломков, Карл прислушался к передаваемым по рации инструкциям, Урис получал те же приказы, но уже в виде текста и диаграмм на дисплее.
