- Рейфорд-младший, - ответила Хлоя. - Она звала его Рейми.
- После собрания я подошла к ней и сказала, что в моей семье все наоборот, что все беспокоятся, что попадут на небеса без меня. Она объяснила мне, как обрести Христа. Я ответила, что я еще не готова к этому. Тогда она предупредила меня, чтобы я не откладывала, и сказала, что будет молиться за меня. В ту же ночь все члены моей семьи исчезли. Исчезли почти все из нашей новой церкви, включая и тех, кто занимался изучением Библии. В конце концов я нашла Брюса и спросила, знал ли он Айрия Стил.
Рейфорд и Хлоя вернулись домой пристыженные и раздосадованные на самих себя.
- Это было замечательно, - сказал Рейфорд. - Я рад, что у нас нашлось время для этого разговора.
- Мне жаль, что я была такой толстокожей, - сказала Хлоя. - Эта женщина так хорошо поняла маму, едва познакомившись с ней.
Весь следующий год Рейфорд видел Аманду на воскресных службах и по будним дням на нерегулярных собраниях расширенной группы по изучению Библии. Она всегда была сердечной и дружелюбной, но на Рейфорда самое сильное впечатление производило ее служение. Она очень много времени проводила в церкви, изучала библейскую литературу, постоянно молилась за разных людей и подолгу разговаривала с ними об их отношении к Богу.
Чем больше Рейфорд наблюдал за ней со стороны, тем больше она ему нравилась. Однажды в воскресенье он заговорил с Хлоей.
- Послушай, а мы ведь не сделали Аманде Уайт ответного приглашения на обед.
- Ты хочешь пригласить ее?
- Да, хотел бы.
- Прости, я не поняла.
- Ты ведь слышала меня.
- Папа, ты собираешься назначить ей свидание?
- Да, устроить парную встречу вместе с тобой и Баком.
Хлоя рассмеялась, потом извинилась.
- Конечно, это не смешно. Просто очень неожиданно.
- Не придавай этому большого значения. Так я все-таки приглашу ее.
- Только не придавай этому большого значения, - ответила Хлоя.
* * *
Бак не был удивлен, когда Хлоя сказала ему, что отец хотел бы устроить их совместную встречу с Амандой Уайт.
- А я - то думаю, когда же это произойдет?
- Встреча?
- Встреча с Амандой Уайд.
- Значит, ты что-то замечал? А мне ничего не говорил.
- Говорить тебе было рискованно, потому что ты могла исподволь внедрять в его голову идею, которая еще не стала его собственной.
- Не так уж часто такое случается.
- Как бы то ни было, мне кажется, что это было бы хорошо для них обоих. Ему нужно общество человека его возраста. Если из этого что-нибудь получится, будет замечательно.
- Почему?
- Потому что он не захочет оставаться в одиночестве, если мы действительно решимся предпринять что-то серьезное.
- Мне кажется, мы уже решились, - сказала Хлоя, и вложила свою руку в его.
- Мне все еще не ясно, когда и где мы сделаем это, не говоря уже о других сложностях.
Бак надеялся, что Хлоя сейчас скажет, что она готова сейчас же выйти замуж и последовать за ним куда угодно. Время все шло и шло, а он все еще не мог принять окончательного решения.
* * *
- Лично я готова, если он решился, - сказала Хлоя Рейфорду. - Но первой я не скажу ни слова.
- А почему нет? - спросил Рейфорд. - Мужчинам нужно подавать сигналы.
- Я уже подала все необходимые сигналы.
- Но теперь-то ты держала его за руку?
- Папа!
- Ты хоть поцеловала его?
- Комментариев не будет.
- Но это означает "да".
- Я тебе уже сказала, ему были даны все необходимые сигналы.
* * *
Бак всегда помнил, как он впервые поцеловал Хлою. Это произошло год тому назад, когда он выезжал на машине в Нью-Йорк. Карпатиу купил тогда "Умом" наряду со многими другими изданиями, способными выдерживать конкуренцию. Для Бака возможности продолжать заниматься профессиональной деятельностью резко сузились. Он мог бы попытаться с риском для себя распространять свои материалы через Интернет, но надо было каким-то образом зарабатывать на жизнь. Брюс, который все реже бывал в церкви из-за того, что разъезжал по всему миру с миссионерскими целями, советовал ему остаться в "Глобал уикли" даже после того, как газета стала называться "Глобал Коммунити уикли".
- Я надеюсь, что когда-нибудь мы сможем ее снова переименовать, и она станет просто "Уикли".
Как и отец Хлои, Бак отказался от себя, чтобы делать для Бога все, что было в его силах, но он скрывал свою принадлежность к числу верующих. Карпатиу лишил бы его даже того минимума свободы и объективности, которыми он все еще располагал, если бы узнал об этом.
В тот последний вечер в Чикаго они вместе с Хлоей упаковывали его вещи. Он собирался отправиться в дорогу в девять и добраться до Нью-Йорка марафонским пробегом. Занимаясь упаковкой вещей, они то и дело повторяли, как им тяжело расставаться, как они будут скучать друг без друга, как часто будут друг другу писать.
- Я хотел бы, чтобы ты поехала со мной, - вдруг сказал Бак.
- Да, это было бы неплохо, - откликнулась она.
- Когда-нибудь, - уточнил он.
- Когда-нибудь, это когда?
Но Бак не клюнул. Он понес коробку в машину, проходя мимо нее, в то время как она завязывала другую. По ее лицу текли слезы.
- В чем дело? - спросил он, остановившись и утирая ее слезы. - Как бы и мне не начать плакать вместе с тобой.
- Ты никогда не скучаешь по мне так, как я по тебе, - ответила она, пытаясь продолжить свою работу и не обращая внимания на то, что он стоял совсем близко, касаясь ее лица.
- Перестань, - прошептал он. - Подойди ко мне.
Она поставила коробку на пол и выпрямилась. Бак обнял ее и притянул к себе. Его руки оказались у нее на плечах, а она уткнулась лицом в его грудь.
Они и раньше иногда прикасались друг к другу - иногда гуляли, держась за руки, иногда он брал ее под руку. Проявляя свою любовь, они никогда не говорили об этом вслух и заранее решили не плакать при расставании и ничего не обещать друг другу.
- Мы будем видеться часто, - сказал он. - Ты ведь приезжаешь на свидания с отцом, когда он пролетает через Нью-Йорк. А у меня есть причины бывать здесь.
- Какие такие причины? Ведь Чикагское бюро закрывается.
- По этой вот причине, - сказал он, еще крепче обнимая ее. Она снова стала плакать.
- Прости меня, - с трудом проговорила она. - Это становится слишком тяжело.
- Я понимаю.
- Нет, ты не понимаешь, Бак! Ты не можешь утверждать, что ты так же волнуешься за меня, как я за тебя.
Бак уже думал о том, как он поцелует ее первый раз. Он надеялся, что когда-нибудь, в конце вечера он просто коснется губами ее губ, пожелает ей доброй ночи и убежит. Ему не хотелось в этот первый раз встретиться с ее реакцией, не хотелось повторения поцелуя. Это должно было стать чем-то особым и очень значительным, но вместе с тем коротким и непритязательным, на чем они могли бы строить свои отношения потом.
