– Это не так. Есть все основания полагать, что «Уравил» имеет самое прямое отношение к развалу экономики Гридоса. Федерация не может себе позволить потерять одну из своих колоний, а дело может дойти и до этого. Мне кажется, здесь существуют силы, заинтересованные в подобном развитии событий, Это можно проверить. Давайте вместе проведем срочную инспекцию складских в рабочих помещений фирмы «Звездокруг». Я думаю, мы обнаружим там немало интересного.
– Я не могу дать санкцию на такую инспекцию.
– Почему?
– Это не входит в мою компетенцию.
– Вы же прекрасно понимаете, что, если мне придется обратиться за разрешением в совет, после дебатов и затраченного на это времени, такая санкция из-за утечки информации потеряет всякий смысл.
– В таком случае вам придется от нее отказаться,
– Через месяц здесь будет «Руслан», и я смогу провести инспекцию, не прося вас о содействии.
– Естественно, но к тому времени она потеряет всякий смысл.
– Вот это я и хотел от вас услышать.
– Мне придется принять меры, чтобы известная вам информация не получила преждевременного распространения.
– Боюсь, это вам не удастся. У федеральной службы безопасности существуют свои каналы передачи служебной информации. Так что не делайте глупостей. Моя откровенность, как вы, возможно, уже догадались, была всего лишь проверкой вашей лояльности, и я на нее не пошел бы без санкции своего начальства. Подумайте об этом. Всего хорошего.
Темное пятно в воде постеденно приобретало очертания человеческой фигуры. Медленно всплывая, человек оставался неподвижен. В полумраке Роман не сразу понял, что перед ним женщица. Видимо, она потеряла сознание, преодолевая глубоководную пещеру. Только сейчас он наконец опомнился и бросился ей на помощь.
Лицо женщины скрывала маска с поляризованным светофильтром, зато фигура, обтянутая полимерной тканью костюма, говорила о том, что женщина молода и, возможно, красива.
Сорвав с нее маску, он полностью открыл вентиль кислородного баллона и приблизил струю живительного газа к губам женщины. Она глубоко вздохнула, застонала, но глаз не открыла. Теперь он знал, что ничего серьезного ей уже не грозит. Обморок скоро пройдет.
В первую секунду он не узнал ее, хотя лицо девушки и показалось ему странно знакомым. Длинные черные волосы рассыпались по плечам, сливаясь с темной тканью костюма и подчеркивая белизну кожи чуть скуластого лица с волевым подбородком и темными дугами бровей.
Неожиданно словно пелена спала о его глаз, он увидел эти волосы летящими за незнакомкой в городской толпе – это была та самая девушка, гордячка, приближаться к которой было опасно для жизни…
Ее лицо, отрешенное от всего, казалось ему совершенным. Уста сомкнуты, глаза прикрыты. Пройдут минуты, и очарование исчезнет, она испугается, начнет говорить ненужные пустые слова, человеческая жизнь, причастность к которой он перестая сейчас ощущать, властно ворвется под эти замкнутые, отрезанные от остального мира своды. Никогда больше он не ощутит такого полного единения с другим существом… Он не знал даже, принадлежат ли ему эти мысли или они являются частью инородного объекта, притаившегося внутри его мозга… Он думал об этом теперь постоянно, даже сейчас, когда смотрел на тело девушки. На эту прекрасную, словно отлитую из черной бронзы статую. Костюм из тонкого пористого пластика лишь подчеркивал совершенные формы ее тела. Не в силах сдержаться, он нагнулся и поцеловал ее в губы, словно хотел вознаградить себя этой последней, украденной лаской аа предстоящее отчуждение… И именно в этот момент она открыла глаза.
Ни испуга, ни отвращения, ни даже протеста не увидел он в ее синих глазах, словно ваглянувших на дно глубокого колодца.
– Кто ты?
Роман, пожал плечами, не зная, что ответить на этот простой вопрос.
– Ты не из россов, я не знаю тебя… Постепенно в ее глазах появлялся не страх, нет, скорее какоето отчаяние. – Кто бы ты ни был, ты не слуга деймов. Ты ждал здесь наших? Почему ты молчишь?
– Я никого не ждал. Я бежал, спасая свою жизнь, попал в этот грот и вот увидел тебя. Остальное не так уж важно… Ты-то откуда здесь взялась?
– Нас выследили, взорвали лодку, все наши погибли, одна я уцелела. – На секунду в ее глазах блесиуди слезы, и тут же она взяла себя в руки. – Здесь нельзя оставаться. Я думаю, теперь они знают об этом тайном пути. Скоро здесь будут слуги деймов. Придется уходить вместе.
Роман не знал, что собой представляет тайный путь, о котором она говорила. Скорее всего она приняла его за кого-то другого. Это не имело сейчас никакого значения. Ему было все равно куда идти.
– Из этого грота без дыхательного аппарата не выбраться. Придется тебе плыть одной.
– Моим дыхательным аппаратом можно пользоваться по очереди.
– Может быть, ты хоть скажешь, как тебя зовут?
Девушка усмехнулась:
– Надо было спрашивать раньше, прежде чем…– Она замолчала, взглянула выжидающе ему в лицо. Потом все же ответила: – Меня зовут Элия.
Какое-то время Элия уверенно выбирала путь среди бесчисленных пересечений подземных штреков. В своих одиноких странствиях по руднику Роман никогда не забирался так далеко, и эта часть подземного лабиринта была ему совершенно незнакома. Судя по компасу, они находились в западной части острова и приближались к берегу.
По подсчетам Романа, они прошли не меньше пяти километров. Остров должен был давно кончиться. Штольни пролегали теперь под дном океана… Неужели здесь есть подземный ход к архипелагу? До него не менее ста километров. Им никогда не преодолеть такое расстояние… О какой двери в таком случае все время говорит Элия?
Он нагнал девушку и только теперь заметил, что она держалась из последних сил.
– Нужно сделать привал.
– Нет. Мы не можем терять времени. Стражи никогда не ждут дольше положенного.
– Мы должны остановиться, передохнуть хотя бы несколько минут. Иначе ты вообще не сможешь идти. Ну пожалуйста, Элия… – Он осторожно, но настойчиво взял ее за локоть, и девушка подчинилась.
Пока она раскладывала нехитрую снедь из универсальных консервированных завтраков, он решил осмотреть штрек. Когда он вернулся, Элия уже закончила приготовление к завтраку или может быть, к обеду? Под землей время идет иначе, и даже часы не могут убедить в том, что утро давно наступило.
Девушка в его куртке, майке и импровизированной юбке, наспех сделанной из остатков водолазного костюма, выглядела вполне по-домашнему.
Элия ела мало, лишь подчиняясь необходимости. Если бы этот человек, выбравший ее в спутницы жизни, не казался ей таким далеким, она бы, возможно, легче перенесла совершившийся вопреки всем законам приличия полный поворот в ее жизни. Если бы он хоть немного облегчил ее положение! Ей даже в голову не приходило, что чужеземец попросту мог не знать один из важнейших законов ее общины. При любых обстоятельствах губы мужчины, коснувшиеся губ свободной женщины, могут означать лишь одно – отныне она становилась его избранницей. Он не захотел подождать, как полагалось по древнему обычаю, пока она первая сделает шаг навстречу, а вместо этого воспользовался ее беспомощным состоянием. Это глубоко задело и оскорбило ее. А сейчас, вместо того чтобы, воспользовавшись передышкой, попытаться исправить положение, оправдаться, объяснить, наконец, почему он так поступил, вместо всего этого он жует свои бутерброды так, словно важнее у него ничего нет в жизни. Мать была права, она всегда говорила ей, что пища имеет необъяснимую власть над мыслями и чувствами мужчин. Не успев дожевать бутерброд, он наконец заговорил с ней, но совсем не о том, чего она ждала:
