— Эй, что вы делаете? — закричал он, когда тонкая игла вонзилась в его вену. — Я должен лично переговорить с императором! Если вы причините мне вред или станете копаться в моем мозгу…
— Мы ищем источники биологической и химической опасности, а также замаскированные приборы и импланты, — снизошел до объяснений зеленый. — А теперь заткнитесь.
Роберт видел, как его кровь вытекает по прозрачной трубочке в недра какого-то агрегата. Смотреть на это было неприятно, и он отвел взгляд.
— Задержите дыхание, — приказал голос, и какие-то инструменты, похожие на проворных червяков, влезли ему в нос и в рот. Роберт едва сдержал рвотный рефлекс. Сканеры разной формы ползали вверх и вниз по его телу, что-то гудело и щелкало. Неожиданно трубки и датчики отвалились, как насосавшиеся пиявки, и захваты выпустили жертву.
— Чисто, — сказал главный «зеленый», и охранники сняли маски. Роберт нетвердой походкой подошел к ящику с одеждой. Ящик открылся, но внутри вместо вещей Уайта лежало нечто ярко-желтое. «Имперский цвет опасности», — вспомнил пилот.
— Надевайте.
Роберт покорно натянул желтый комбинезон и такие же ботинки, почувствовав прикосновение к коже многочисленных контактов.
— В случае нелояльного поведения дистанционный сигнал вызывает сильную боль, паралич или смерть, — предупредил зеленый. — Попытка снять костюм без разрешения относится к нелояльному поведению.
— Как насчет моих прежних вещей?
— Вы получите их, если покинете Коррингарт.
Это «если» вместо «когда» очень не понравилось Роберту.
Пилот вышел из медицинской лаборатории в сопровождении охранников, полагая, что теперь-то он попадет на аудиенцию к императору. Однако безмолвные солдаты снова привели его в бокс, ничем не отличавшийся от предыдущего. «Примитивное психологическое давление — вот все, на что они способны, — подумал Роберт. — Ну что ж, подождем. Время еще есть.»
На этот раз прошло более суток, прежде чем дверь вновь отворилась. Озверевший от скуки Роберт удержался, однако, от расспросов и лишь равнодушно взглянул на очередных конвоиров. Были ли это те же, что накануне, или другие? Землянину все коррингартцы кажутся на одно лицо; вероятно, они то же самое думают о людях.
Это путешествие было самым длительным. Скоростные лифты, коридоры, долгий путь в закрытом самоходном вагончике, опять коридоры и лифты… Наконец перед Робертом медленно распахнулись высокие двери, покрытые позолоченными коррингартскими письменами. Он вошел, охрана осталась снаружи.
В отличие от Эмили, пилот сразу понял, что причиной неестественной разницы в освещении залы является анизотропная к свету мембрана. Понял он и то, что наблюдающие за ним ждут от него проявлений любопытства по отношению к мембране и темному пространству за ней, а потому со скучающим и безразличным видом прислонился к излучающей свет стене. Впрочем, ему стоило большого труда изображать спокойствие, и как только Роберт различил очертания фигуры в кресле по ту сторону перегородки — кресле, которое только что было пустым — он отделился от стены и двинулся к границе света и тьмы. Остановившись у самой мембраны, Уайт несколько секунд разглядывал сидевшего в кресле. Да, все в точности соответствует описаниям. Просторный черный плащ, глухой капюшон, пластиковая маска…
— Добрый день, мистер Клайренс, — первым нарушил молчание Роберт.
— Добрый день, мистер Уайт, — ответил император.
— Итак, нам кое-что известно друг о друге. Может быть, сразу перейдем к делу, без этих дешевых фокусов?
— Фокусов? — императора явно позабавил натиск пилота.
— Вроде внезапного появления в пустом кресле. Думаю, это не производит впечатления даже на ваших подданных — они ведь уже знают, что такое голография.
— Верно, но они не знают, когда имеют дело с голографической проекцией, а когда — с реальностью: когда видят меня или пустое кресло? Или и то, и другое — голограммы? Землянина такие нюансы заботят мало, но для средневековой психологии гхордератцев имеет большое значение, позволено ли им лицезреть самого Божественного Императора или только его изображение. И я никогда не рассеиваю их сомнений.
— Полагаю, что сейчас вы действительно присутствуете здесь, ибо любая передача на расстояние повышает риск утечки информации.
— Вы сообразительны. Ведь это именно вы догадались, кто я такой?
— Как вы это узнали?
— Иначе вы не появились бы здесь. Людям вашего уровня не доверяют подобных тайн, если только они не проникнут в них сами. Мне нравится чувство юмора моего племянника.
— Юмора?
— Послать ко мне именно вас, доставившего нам столько хлопот — очень остроумно. На какое-то мгновенье я подумал, что это могла быть ваша инициатива. Но нет, вы просто впутались в слишком крупную игру, а когда осознали размер ставок, отступать было уже поздно.
— Я должен вернуться на Землю целым и невредимым, — поспешил напомнить Роберт. — В этом заинтересованы и вы, и ваш племянник.
— Вы пытаетесь угрожать Императору Коррингарта? Забавно.
— Речь идет не об угрозах, а о взаимной выгоде.
— Ну что ж, я готов выслушать ваши предложения… точнее, предложения Реджинальда.
«Разве все не изложено в письме?» — удивился Роберт, а вслух сказал: — Не могли бы вы распорядиться о кресле для меня? Не слишком удобно вести переговоры стоя.
— В присутствии императора сидеть не полагается, — наставительно заметил старый Клайренс. — Я не требую от вас соблюдения церемониала — мне не нужно фальшивое поклонение, у меня хватает настоящего — но не ждете же вы, что я прикажу ради вас переоборудовать зал аудиенций?
— Ну хорошо, — согласился Роберт. — Итак, в настоящее время ваша тайна известна лишь очень узкому кругу лиц. Вы освобождаете мисс Эмили, и нежелательная для вас информация никогда не станет достоянием государства.
— И это все? Вы что-то говорили о взаимовыгодной сделке. Пока я вижу лишь примитивную попытку шантажа.
— Реджинальд Мармадьюк готов уплатить выкуп. Вы не можете не знать об этом от своих агентов.
— Меня не интересуют деньги или их эквивалент в виде редких металлов. Я достаточно богат. Я владею Империей.
— Зачем вам понадобилась девушка? — спросил Роберт.
— А вы как думаете?
— Я думаю, из нее не получится наследница престола.
— Из нее может получиться мать наследника.
Роберту, наконец, стал ясен замысел императора.
— Почему вы не взяли с собой в экспедицию женщин, мистер Клайренс?
— По-вашему, я идиот? — император, похоже, был рассержен. — Я не из тех людей, кто сам создает себе проблемы! Мне совсем не нужно было змеиное гнездо под боком. Бесчисленные интриги, идиотские страсти, раздоры среди моих людей! Нет уж, я не настолько глуп. Что же до полового влечения, то медицина еще в мое время умела без вреда для здоровья регулировать его, в том числе сводя до нуля.
