class="p1">— Поверьте, этот человек, как никто хочет помочь в этом деле.
Лолита подавила в себе желание сразу ответить отказом. А разве у них был выбор? Присяжные категорически против того, чтобы в роли Оракула выступал кто-то из Университета. А другие высшие после шумихи о голосах подсознания боятся пользоваться своими силами. С одной стороны, Лолита и Уоти именно этого добивались — чтобы высшие правильно пользовались энергией. Но с другой, высшие не должны боятся самих себя.
— Что ж, — потирала виски Судья, — Пройдёмте за мной. Как мне вас называть?
— Ягве Давет, — ответил старик.
Уоти шёл по коридорам здания Правительства, размышляя о планах. Если Ева расскажет о том, что было на самом деле в день смерти Гюстава Идо, его непременно ждёт смерть. От рук Лолиты или других высших. Уоти мог бы противостоять им с помощью ОППД, но… это может привести к ужасным последствиям. Нет, уничтожать мир он пока что не хотел. Он не для этого так долго пытался идти против самого себя, чтобы вот так просто придать всё огню.
Он остановился возле кабинета Оракула. Совсем недавно он мог бы увидеть за этой дверью Тайлера, но теперь его нет… Уоти поправил воротник дрожащими руками. Он простоял возле кабинета долгое время, приводя мысли в порядок. Может, он смог бы договориться с Евой? Пусть она недолюбливала Габра после того, как он изъял все работы Адама, но она должна будет понять, что всё делалось для мира.
Габр вошёл. Ева лежала рядом с экранами. Запись была включена.
Уоти подбежал к своей ученице. Розенфельд была на грани сознания. Энергия еле ощущалась. Габр дотронулся до лба Евы и попытался вернуть энергию на прежний уровень. Ева закашлялась, приходя в себя. Она только открыла глаза, и сразу же отползла от Габра в другую сторону.
— Что ты тут делаешь? — слабым голосом спросила Оракул.
— Пытался привести тебя в чувство, — лицо Уоти сразу приняло привычную гримасу безразличия, — Полагаю, твоей энергии не хватило на…
— Замолчи.
Габр послушно закрыл рот. Он наблюдал, как жизнь в Еве Розенфельд медленно угасает. В её глазах всё больше расцветала пустота и всё меньше сверкала осмысленность. Скоро сознание покинет её. Тогда на некогда живом лице отпечатается тень последних мыслей. Уоти видел подобное, когда нашёл Тайлера мёртвым.
— Скоро все узнают, что ты натворил, Уоти, — смеялась Ева с трудом, — Я… увидела всё…всю твою жизнь. Все твои убийства. Ты тонешь в крови, Уоти. Когда-нибудь ты захлебнёшься в ней.
— Возможно. Но со мной на дно пойдут все.
Ева с ужасом посмотрела на приближающегося учителя. Он сел рядом, не отводя взгляда от неё. Голубые глаза сверкнули, как огоньки, и сразу потухли, превратившись в мёртвые угли.
— Я никогда не делал ничего просто так. Все мои действия были ради одного — мира. Лолита говорила, что всё будет иначе, что высшие смогут контролировать себя. И я дал ей второй шанс. Я не убил вас всех только потому, что поверил в вас.
— О чём ты говоришь?
— О том, дорогая Ева, что этот мир существует только благодаря мне. Вы бы поубивали друг друга в первые лет десять. Поверь, я знаю, чем заканчивается беспорядок среди высших.
Горячая рука коснулась бледной щеки Евы. Слабость разлилась по всему телу Розенфельд. Искры от энергии прошли от кончиков пальцев до макушки Габра. Уоти не посмотрел на мёртвую Еву и сразу направился к экранам.
«Адам, послушай меня, Уоти… он опасен. Он убил не только Гюстава Идо, но и Люциана Амато, обычных людей, которые не смогли познать истинное «Я». Его нужно остановить, иначе он… он…. Капсула в его руках может превратиться в средство для пыток. Надо…»
Всё, что происходило дальше Уоти уже знал. Эту запись нельзя было так оставлять.
Суд решил принять на роль Оракула несколько высших, согласившихся участвовать в медитации. Ягве Давет был занесён в список, а вместе с ним несколько учеников Уоти Габра, члены ОППД и около десятка высших «из народа». О рисках сообщили сразу, и Лолита признала, что у знающих возможен не самый лучший исход в виде сумасшествия. Заявление об этом вызвало волну негодования, на которую Судья и рассчитывала. Пора уже сказать высшим всю правду, которую они с Уоти скрывали долгие столетия.
Оракулов распределили по кабинетам здания Правительства и поставили рядом с ними охрану. Сколько продлится медитация никто не знал, тем более многие в этом деле новички. Даже у учеников Университета уходило не меньше недели на подобные трюки.
Чтобы узнать истину, от которой зависел приговор Уоти, присяжные решили, что каждый оракул будет давать показания отдельно от остальных. О проделках Габра уже слышали, и нельзя было допустить, чтобы одна из них снова сошла ему с рук.
Чем больше проходило времени, тем больше волновался народ. Лолита Босстром на постоянной основе обращалась к нему, чтобы успокоить волнения, но её слова были бесполезны. Больше всех эти эмоциональные качели раскачивали Рейн Вайс и Лизистрейт Гатаки. Их лица постоянно мелькали на экранах, их громкие фразы разлетались, как пыль в ветреную погоду. Босстром не знала, что делать с этим.
Если бы рядом был Уоти, он бы сразу предпринял необходимые меры. Ему всегда удавалось навести порядок. Лолита не сомневалась, что поступки Уоти — чудовищны, но несмотря на это, все восемьсот лет царствовал порядок. Да, были жертвы. Но как без них?
«Может Уоти и прав? Иногда стоит убрать кого-то, чтобы спасти мир? — думала Лолита, смотря на город с высоты здания Правительства, — Но если Оракулы увидят настоящего Габра, то от него точно живого места не останется. Всё рухнет… Я останусь одна. Но надолго ли? Ведь я — сообщница».
Людей было больше обычного. Их шаги звучали отчётливо, словно на Правительство идёт армия. Потоки высших стекались на центральную площадь, как ручьи. Пронзающая энергия вывела Босстром из спокойного состояния. От страха подкосились ноги, и Судья чуть было не упала. И если бы подобное случилось, никто бы не стал поднимать её, а наоборот — прошлись по ещё тёплому телу. От отвращения пробежали мурашки.
Стоило Босстром спуститься вниз, как её сразу атаковал один из охранников.
— Вам стоит это увидеть, — его тон совместно с серьёзным взглядом ударил не хуже меча.
Они быстро прошли к ближайшему месту, где медитировали Оракулы. Охранник медленно открыл дверь, будто боялся показывать то, что находилось за ней. У Лолиты спёрло дыхание от того ужаса, что творился в комнате. Впервые
