Теперь он был холоден и спокоен.
"Да, - сказал он, - я и не ожила, что вы проявите мудрость. Но я дам вам возможность присоединиться ко мне добровольно и тем самым избавить себя от многих беспокойств и страданий. Третья возможность - оставаться здесь до конца."
"До какого конца?"
"Пока вы не откроете мне, как найти Кольцо. У меня есть способы убедить вас. Или пока оно не будет найдено вопреки вам и Правитель найдет время заняться вам, скажем, для того, чтобы найти достойное вознаграждение за помехи и дерзость Гэндальфа Серого."
"Это может оказаться нелегким делом", - заметил я.
Он засмеялся: мои слова были пустой угрозой, и он знал это.
Они поместили меня одного в башне Ортханка, в месте, откуда Саруман обысно наблюдал звезды: спуститься оттуда можно было только по узкой лесенке из многих тысяч ступеней, и долина оттуда кажется расположенной далеко внизу. Я взглянул на нее и увидел, что если раньше она была зеленой и прекрасной, то теперь покрылась ямами и кузницами. Волки и орки поселились в Айзенгарде, ибо Саруман собрал огромные силы, чтобы соперничать с Сауроном. Над всей долиной висел темный дым, окутывая стены Ортханка. Я одиноко стоял на острове в облаках. У меня не было возможности бежать, и дни мои были горькими. Я страдал от холода, к тому же там было немного места, где бы я мог бродить взад и вперед, размышляя о Всадниках на севере.
Я был уверен в том, что Всадники действительно возникли вновь, хотя слова Сарумана могли оказаться ложью. Задолго до прибытия в Айзенгард слышал я новости, в значении которых невозможно было ошибиться. Страх за друзей в Уделе поселился в моем сердце, но я продолжал надеяться. Я надеялся, что Фродо, получив мое письмо, немедленно пуститься в путь, и
201
достигнет Раздола раньше, чем начнется смертоносное преследование. Однако и мой страх, и моя надежда оказались напрасными. Надежда моя основывалась на толстяке из Пригорья, а страх - на хитрости и коварстве Саурона. Но Толстяк, продающий эль, имел слишком много забот, а сила Саурона все еще меньше, чем кажется. Но в Кольце Айзенгарда мне, пойманному в ловушку и одинокому, было трудно представить себе, что охотники, перед которыми все бежит или сдается, потерпят неудачу в Уделе.
-- Я видел вас! - воскликнул Фродо. - Вы ходили взад и вперед. Луна отражалась в ваших волосах.
Гэндальф удивленно замолчал и посмотрел на него.
-- Это был только сон, - обВяснил Фродо, - но сейчас я вдруг вспомнил о нем. Я почти забыл его. Это было некоторое время назад, я думаю, уже после того, как я покинул Удел.
-- Тогда сон твой пришел поздно, - сказал Гэндальф, как ты увидишь. Я был в трудном положении. Те, кто хорошо меня знает, согласятся, что я редко бывал в таком затруднении и не привык переносить такие неудачи. Гэндальф Серый пойман, как муха, предательской сетью паука! Но даже самый хитрый паук может изготовить не достаточно прочную нить.
Вначале я опасался - и на это, несомненно, надеялся Саруман, - что Радагаст также пал. Однако я не уловил ни намека на что-либо неладное в его голосе или виде во время нашей встречи. Если бы я уловил хоть что-нибудь, я не отправился бы в Айзенгард или сделал бы это более осторожно. Так подумал и Саруман, поэтому он скрыл свое намерение и обманул своего посланника. Было бы бесполезно пытаться склонить честного Радагаста к предательству. Но он сам верил в свои слова и поэтому убедил и меня.
Но в этом заключалась и слабость плана Сарумана. Ибо Радагаст не видел причин, почему бы ему не выполнить мою просьбу. Он отправился в Чернолесье, где у него было много старых друзей. И Орлы Гор далеко разлетелись во все стороны и увидели собирающихся волков и орков, и увидели Девять Всадников, разВезжающих туда и сюда, и услышали новость о побеге Голлума. И они послали вестника, чтобы сообщить эти новости мне.
Поэтому однажды в лунную ночь на исходе лета Гвайхир Крылатый Владыка, самый быстрый из Великих Орлов, никем не замеченный, подлетел к Ортханку. Он нашел меня на вершине башни. Я заговорил с ним, и он унес меня, прежде чем Саруман узнал об этом. Я был уже далеко от Айзенгарда, когда волки и орки вышли из ворот и пустились в погоню.
"Далеко ли ты можешь нести меня?" - задал я вопрос Гвайхиру.
"Много лиг, - ответил он, - но не до конца земли. Я послан нести новости, а не груз."
"Тогда мне нужен на земле конь, - сказал я, - и конь очень быстрый: никогда раньше я так не торопился."
"Я отнесу тебя в Эдорас, где в своих залах обитает владыка Рохана, - сказал он, - это не очень далеко отсюда."
Я обрадовался, потому что в Риддермарке, в Рохане, живут рохирримы, повелители коней, и лошади, выращенные здесь, высоко ценятся повсюду между Туманными и Белыми Горами.
"Как ты думаешь, можно ли по-прежнему доверять людям Рохана?" - спросил я у Гвайхира, потому что измена Сарумана подорвала мою веру в людей.
"Они платят ежегодную дань лошадьми, отсылая их в Мор
202
дор, - ответил он. - Но они еще не в рабстве. Однако, если, как ты говоришь, Саруман перешел на сторону зла, их судьба решена."
Незадолго до рассвета он посадил меня в земле Рохан. Мой рассказ приближается к концу. Осталось рассказать совсем немного. В Рохане уже действовала ложь Сарумана, и король этой земли не стал слушать мои предупреждения. Он просил меня взять коня и уходить. Я выбрал понравившегося мне коня, чем он был очень недоволен. Я взял лучшую в его земле лошадь, никогда раньше не попадался мне лучший конь.
-- Тогда это должно быть действительно благородное животное, - сказал Арагорн, - но это больше всех новостей огорчает меня: вот какую дань получает Саурон. Совсем не так было, когда я находился на той земле.
-- Готов поклясться, что и сейчас не так там, - сказал Боромир. - Это ложь, которая идет от Врага. Я знаю людей Рохана, наших союзников, правдивых и смелых, до сих пор живущих в землях, которые мы давным-давно отдали им.
-- Тень Мордора лежит неа самых отдаленных землях, ответил Арагорн. - Саруман оказался во власти этой тени. Рохан окружен. Кто знает, что вы найдете там, вернувшись?
-- Но они не будут покупать свою жизнь ценой лошадей, сказал Боромир. - Они любят своих лошадей, как детей. И не без причины, ибо лошади Риддермарки пришли с полей севера, далеко от Тени, их раса, так же как раса их хозяев, ведет свое происхождение от свободных дней древности.
-- Это верно! - сказал Гэндальф. - И один из этих коней, должно быть, родился на рассвете мира. Лошади Девяти не могут соперничать с ним: он неутомим и быстр, как ветер. Они назвали его Обгоняющим Тень. Днем шкура его блестит как серебро, ночью подобна тени, и он везде проходит незаметно. Свет горит в его копытах! Никогда раньше ни один человек не ездил на нем верхом, но я взял его и приручил, и так быстро он нес меня, что я достиг Удела, когда Фродо находился в Кураганах, хотя я выехал из Рохана в тот же день, что и он из Хоббитона.
