А потом сбесившиеся твердь и хлябь взяли меня в такой крутой оборот, что я ощутил себя пшеничным зернышком, угодившим в кованые жернова.
Слава богу, это длилось недолго – я даже заупокойную молитву не успел прочесть. Но даже за такой краткий срок в Ясмене произошли разительные перемены. Рев ветра прекратился, сияние Светоча угасло, озерцо, вышедшее из берегов, быстро затапливало котловину.
Кое-как растолкав оглушенных тенетников, я бросился вверх по склону и достиг его края на минуту раньше, чем это сделала вода. Не умевших плавать тенетников спасло лишь то, что бушующий поток просто вышвырнул их из кратера вместе со всяким сором, скопившимся там за долгое время.
Вода между тем продолжала прибывать, растекаясь по иссохшей почве во все стороны. Подземные толчки еще продолжались, но в воздухе не ощущалось ни малейшего дуновения ветра. Вокруг было сумрачно, как поздним осенним вечером. Беспокойное, вечно бушующее небо превратилось в серый глухой шатер. Там, где еще совсем недавно стоял зловещий гриб, созданный неистощимой мощью Светоча, медленно оседало облако пара.
Все жилища поселка были сметены, словно карточные домики (видимо, в последний момент над степью пронеслась ударная волна), но башни устояли, в основном благодаря мощному фундаменту.
Последний совет, полученный тенетниками от Поводыря, пришелся как нельзя кстати.
Впрочем, меня это радовать не могло. Ветер, порожденный Светочем, стих, а значит, и полеты на «пуховиках» сделались невозможными. Моя надежда покинуть этот мир воздушным путем потерпела окончательный крах.
Какое будущее ожидало теперь Ясмень? Скорее всего, печальное. Любые перемены для страны с устоявшимся бытом – то же самое, что рана для живого существа. Тлетворные микробы устремятся к ней извне, а внутри вспыхнет пожар воспаления. Перебороть эту напасть удается далеко не всегда.
А что, если сбежать отсюда под шумок? Ведь заградительная сеть на границе, скорее всего, рухнула. Да и кому сейчас есть до меня дело?
Однако, оглянувшись по сторонам, я убедился в полной тщете своих замыслов. Слегка оклемавшиеся конвоиры уже вновь маячили за моей спиной.
Как гласит британский военно-морской устав: исполнение долга прекращается лишь с наступлением смерти. Говоря проще, беда бедой, а служба службой.
Впрочем, скоро выяснилось, что почти никто из тенетников, в момент падения Светоча находившихся на земле, не пострадал. Зато об участи летунов, которых катаклизм застал в воздухе, можно было только сожалеть.
Пар, какое-то время стоявший над свежей котловиной, окончательно рассеялся, а подземные толчки медленно затихали. Светоч уходил все глубже и глубже, двигаясь сквозь песок и камень, столь же легко, как и сквозь воздух. Не завидую я слепням, которых угораздит оказаться на пути этого огненного крота.
Для того чтобы достоверно судить о природе самого Светоча, я имел слишком мало пригодных для анализа фактов, но скорее всего его можно было идентифицировать с так называемыми «черными дырами», линейные размеры которых иногда не превышают булавочной головки.
Из этого предположения следовало, что свет и тепло, в конечном итоге едва не погубившие Ясмень, имели к Светочу лишь косвенное отношение. Они возникали при сгорании атмосферного вещества, падавшего в бездонные недра «черной дыры».
Не вызывало никакого сомнения, что в свой срок Светоч вновь появится на здешнем небосклоне, ведь многочисленные котловины, пятнавшие поверхность Ясменя, свидетельствовали о том, что нечто подобное случалось уже сотни, если не тысячи раз. Однако для меня до сих пор оставалось загадкой, каким образом этот весьма своеобразный природный цикл влияет на взаимоотношения вредоносцев и тенетников.
А впрочем, какой прок во всех этих теоретических рассуждениях? Я ведь не собираюсь дожидаться здесь возвращения Светоча. Он мне не бог, не кумир и даже не благодетель.
Вода, продолжавшая изливаться из всех котловин Ясменя (тут уж Светоч постарался на славу!), грозила превратить его просторы в одно огромное болото и тем самым создать благоприятные условия для нашествия вредоносцев.
Прежде степь казалась мне ровной, словно футбольное поле, но сейчас, когда вода – этот главный природный нивелир – очертила каждую впадинку и _ каждый холмик, оказалось, что все поселки стоят на возвышенных местах, в чем опять ощущалась указка Поводыря.
Тенетники кое-как восстановили свои разрушенные жилища, но пользы от этого было мало. Предназначенные для защиты от яркого света и зноя, они не спасали от сырости и прохлады. Бравые сестробратья были похожи теперь на унылых мокрых куриц, чему в немалой степени способствовал летательный пух, который многие продолжали таскать на себе в тщетной надежде дождаться хотя бы слабенького ветра.
Система связи, прежде почти безотказная, безнадежно разладилась. Некоторые поселки вообще оказались отрезанными друг от друга. Кормежка сейчас происходила только возле башен, совмещавших в себе функции цитаделей и складов.
Как-то раз, во время раздачи пищи, я столкнулся с Рябым буквально нос к носу. Деваться ему было некуда, и между нами завязался разговор. Первым делом я напомнил ему свои слова о том, что вредоносцы выступят в поход не раньше, чем получат какой-то особый сигнал.
– Полагаю, что таким сигналом для них стало падение Светоча, – продолжал я. – Чуждая вредоносцам степь превратилась в привычное болото. Появление их ратей следует ожидать в самое ближайшее время.
– Можно подумать, что ты злорадствуешь, – проронил Рябой.
– Наоборот, я хочу дать вам один дельный совет. Вредоносцы, в отличие от тенетников, не чураются огня и, вне всякого сомнения, постараются применить его в военных целях.
– Птиц-поджигателей мы не боимся, – перебил меня Рябой.
– Птицы вовсе не главное. При помощи ручных металок вредоносцы забросают ваши башни снарядами с горючей смолой. Даже одной ее капли хватит для того, чтобы вызвать пожар. Дабы избежать этого, следует обмазать башни жидкой глиной, благо, что недостатка в ней нынче нет. Когда глина высохнет, стены станут неуязвимыми для огня. Желательно, чтобы подобным образом поступили и жители других поселков.
– Совет и в самом деле полезный, – вынужден был согласиться Рябой. – Скорее всего, мы последуем ему. Но только как передать эту весть соседям? Мы ведь не умеем плавать.
– Такому горю можно помочь, – я уже завелся, забыв про прежние обиды. – Пух, на котором вы прежде летали, теперь стал не нужен. А это идеальный материал для плота. Но сам по себе пух плавать не будет, поскольку легко впитывает воду. Но если заключить его в водонепроницаемую оболочку из плотной паутины, хорошенько пропитанную жиром, получится непотопляемое плавучее средство, рассчитанное на двух-трех сестррбратьев. А для увеличения грузоподъемности следует связать несколько плотов вместе. Тогда можно отправляться хоть на край света.
