Западники сначала на всё это смотрели, рты разинув — думали, само всё накроется. А когда поняли, что не накроется — взялись за нас по-настоящему, и дожали в два приёма.
Сначала на нациков поставили всяких с окраин. Ну, этих быстро задавили — помню, тогда по телику каждый день крутили фильмы про Карабах, интервью с ветеранами войны, ёксель-моксель, страх один. Трупов мы тогда насмотрелись — ну почти как я в чеченской Москве в первые дни. Зато народ напугали конкретно. Всё-таки телевизор — это, бля, большая сила.
А вот потом стало сложнее. Оппозиция объединилась, и создала Евразийский Демократический Фронт. Вот же слова, бля, до сих пор выговорить не могу… Народ их «демкАми» называл. Эти были вежливые такие, ни к какому кровопролитию не призывали, Союз разваливать не желали, и на каждом углу любили мир и ненасилие. Вежливенько так подавали заявочки на митинги свои, газетки разные подпольные выпускали, то-сё, пятое-десятое. И долбили в одну точку: свободные демократические выборы с участием иностранных наблюдателей, свобода собраний, отмена цензуры, ну и международный суд над виновниками событий девяноста первого.
Тут же на Западе началось. Вся старая падла изо всех щелей повылазила. Каждый день — мероприятия, блядь, разные, в Совете Европы заседания, европейские интеллектуалы письма протеста, блядь, строчат пудами, какие мы здесь все говнюки. Ну и, конечно, экономические, блядь, санкции в полный рост. И всех требований-то — разрешить Демфронт, свободу собраний, выборы, и прочие безобидные вещи. А за каждый шаг в этом направлении — сладкая, блядь, конфетка: то санкции отменят, то на какое-нибудь сборище международное пустят.
Наши, в общем, покорячились, да и начали всякие вещи разрешать, тем более, что за это валюты прибавлялось. Демфронтовцы тоже как бы нормально себя вели, не наглели. Мне они даже нравились одно время, но вот только когда по телику увидел я того самого давешнего дедка, который, я так думал, под гусеницами Богу душу отдал, стало мне как-то неуютно. Он, значит, покалечился малость, но выжил, сука. Сидел у них в президиуме, морда каменная, только глазёнками зырк-зырк. И вот бля буду — нехорошо мне стало от этого зырка. Даже было подумал — может, драпануть из Союза нахрен, граница-то открытая, деньги есть, чего ещё ждать. Но потом понял, что ежели до чего серьёзного дойдёт — и там ведь найдут, суки… В общем, остался я дома. Думал, может, пронесёт.
Накануне первых свободных выборов у меня опять очко заиграло — чуял я, что ничего хорошего из этого не выйдет. Наши-то лопухи кремлёвские всё ушами прохлопали — даже армию на улицы не вывели. А чего, типа, выводить — и так рейтинги законной власти за восемьдесят процентов зашкаливают. Ну, выберут кое-где оппозицию эту самую в депутаты, да в мэры всякие разные — так и хорошо, пусть просрётся публично, меньше будет разговоров. И иностранных наблюдателей на участках мы не боимся — пусть смотрят, у нас всё по-честному…
Кто ж знал, что оно всё так обернётся?
Потом западники хвалились, что они год операцию готовили. И действительно, всё прошло как по нотам. Демки уже Останкино взяли и к Кремлю толпу повели, а наши всё ещё не чесались. А иностранные наблюдатели прекрасно всё координировали — у них и рации, и хуяции, и денег полные чемоданы, и сами они, как потом выяснилось, в больших военных чинах были люди.
А на следующий день во всех газетах заебонили про демократическую революцию, оппозицию у власти, и всё такое. И, конечно, обращение к странам НАТО — защитить молодую российскую демократию от всяких, блядь, посягательств.
В общем, натовцы в Москве вели себя получше чичей, это факт. Никого особенно не поубивали, да и вообще порядку при них больше стало. Хорошо на дорогах стало: гаишников наших мудацких они разогнали, поставили свои патрули, езди — не хочу. Наши водилы, правда, не сразу привыкли, когда чуть что — «выйти из машины, ноги на ширину плеч, руки на капот». Ну да после первого удара сапогом по яйцам сразу всё доходило. Умеют же, блин! Нам бы так.
Конечно, Союз тут же ликвиднули. Ну, понятное дело, Прибалтика только того и дожидалась, а вот зачем чичам Кавказ отдали, я так и не понял. Даги и лезгины там всякие, конечно, тоже сволочи, но жалко же их — когда чичи стали Кавказскую Исламскую Империю делать, они там их перерезали нахрен, то ли за неправильный ислам, то ли из конкуренции. Да и грузин жалко — вина у них хорошие были, а теперь ни грузин, ни «Хванчкары», а одно сплошное пустое место. Ну хорошо хоть не у нас. У нас люди так говорили — пущай там эти дикари между собой разбираются, лишь бы нас не трогали. Конечно, русских там тоже порезали. Ну да они тоже сами виноваты — а ты не живи на югах, нефиг русскому человеку за теплом и фруктами гоняться.
Но в общем все довольны были, что, дескать, обошлось. Так что когда первые слухи пошли насчёт стерилизации, многие не верили. Я-то всё из первых рук знал, потому как пристроился шофёром в натовскую комендатуру. Там у них был один мужик хороший, Смит. У него, конечно, всякие свои прибамбасы были — по малолеткам был большой специалист, и чтобы потом никаких проблем. Ну, я его возил по разным московским местам. А что делать? Жить-то надо. Так вот он меня и предупредил — «смотри, заболеешь — в медпункт не ходи, потом детей не будет». И разобъяснил, что к чему.
Натовцы, однако, честными оказались, и играть в прятки не стали. Для начала публично объявили во всех газетах и по телевизору. Дескать, по их расчётам, России столько населения не прокормить, так что будет в следующем веке в России жить двадцать миллионов человек, из них русских пять миллионов — нефтяную трубу обслуживать. Тем более, что гены у нас порченые тоталитаризмом, пьянством и прочими нашими историческими грехами. Нефиг, понимаешь, нам собой землю поганить.
Народ, конечно, поволновался малость, потому что решили — сейчас эти суки пойдут по домам у русских мужиков яйца резать. Тут же последовали разъяснения: не волнуйтесь, граждане, никаких таких ужасов не предвидится, права человека мы уважаем, и вообще всё будет на сугубо добровольной основе. Просто каждый русский, кто сходит в медпункт на один безобидный укольчик, получит вместе с укольчиком пенсионную книжку. Будет, значит, после окончания трудового возраста получать зелёные баксы от американского правительства. А кто не сходит — тот, значит, на старости лет без пенсии останется. Потому что он, значит, на детей своих будущих рассчитывает, и пенсия ему, получается, на хрен не нужна… Ну, а бабам, кроме пенсионной книжки — сразу две штуки баксов на руки. И ещё разобъяснили, чтобы насчёт секса не беспокоились — после того укольчика всё прекраснейшим образом стоять будет, как стояло, даже лучше прежнего. Только детишек не будет. А нафиг они вам нужны, господа-товарищи, нищету-то плодить?
