– Мне суждено почить своей смертью. -слегка кривя рот, усмехнулся он. -Хотя, впрочем и вас ведь никто не принуждает следовать примеру Старика. Долгожительство – дело добровольное.
– Я чего хотел… -Выхухоль прокашлялся. -Кгрхм… Всё это, конечно… А нам теперь со Стариком общаться только через переводчика, в смысле – через тебя?
– Отчего же. -вздохнул Шаман. Достал из кармана полиэтиленовый пакет с путаницей тонких разноцветных проводков и протянул Выхухолю. -Наушники и микрофоны к КПК. Китайские, но слышимость неплохая. Вставляйте в машинки, сейчас настрою подключение.
Ушастый: -«В маленьком наушничке послышался душераздирающий скрип и шорох. Я невольно выхватил его из уха и возмущенно глянул на Шамана. Выхухоль – тоже.
– Разговаривайте с ним побольше. -чуть раздражённо посоветовал тот. -Не забывайте, что прежнего Старика с его голосовыми связками нет. Ему непросто выучиться модулировать нужные частоты так, чтобы вы слышали человеческий голос. Чем больше он услышит, тем скорее приспособится отвечать. Говорите, он теперь может одновременно беседовать со всеми.
– Здравствуй, Старик… -хрипло сказал Тихоня. -Как ты? Где?
Мне показалось, что в скрипе что-то слегка изменилось. Все загалдели в чёрные пуговки микрофонов. Минут через пятнадцать беспорядочный шелест и частый треск стали прерывистыми и начали напоминать забитую помехами радиопередачу. А еще через десяток минут я с огромным трудом разобрал:
– …рат… ас… сыышать… эп… рэп… репята… при… приет… вет…
Голос был отвратительным, жестяным, однако становился все более понятным.
– Господи… -пробормотал побледневший Тихоня. -Он меня узнал!
– Зд… равствуй… Уш… Ушастый… -услышал я.
Территория бывшего СССР
Сибирь Усть-Хамский район Хамской области
Аномальная Зона внеземного происхождения
Контрольно-пропускной пункт №1
Блок А, кабинет коменданта Зоны
11 часов 35 минут 1 сентября 2007 г.
Комендант Усть-Хамской АЗВП генерал-майор Туманян хранил свинцовое молчание, оглядывая присутствующих сначала по часовой стрелке, затем – против её хода. Очевидно, итоги визуального сбора информации его решительно не удовлетворили, потому что он с отвращением дёрнул выбритой до сизого оттенка щекой, и придвинул к себе пульт дистанционного управления видеопроигрывателем:
– Все прибыли? Здравия желаю. Позвольте изложить самые свежие хреновости дня. (-«Я созвал вас с тем, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие…-беззвучно поправил Рувим Соломонович Штайерман) О том, что ничего хорошего сказано не будет, все, наверное. догадались по срочности сбора. Но, уверен, никто даже не догадывается о том, насколько всё плохо.
Коротко докладываю о событиях минувшего дня и прошлой ночи.
В 7.40 («…в семь-сорок он приедет – одесский паровоз…» -всё так же беззвучно прокомментировал профессор) на смотровую площадку контрольно-пропускного пункта №1 со стороны посёлка Черново, очевидно при помощи какого-то метательного устройства, была переброшена скатанная в клубок старая куртка. В ней оказалась записка, предлагающая выбросить из КПП катушку с телефонным кабелем длиной не менее двухсот метров, причём с нашей стороны конец провода просили присоединить к армейскому телефону.
– Ого! – не удержался кто-то из учёных…
– Прошу не перебивать! -раздраженно ответил генерал. -А «ого» советую приберечь, как говорится, до полного уяснения всех обстоятельств.
Впервые за все время существования Зоны изнутри собрались передать нам какие-то сведения. Я созвал экстренное совещание с начальниками служб науки, охраны и безопасности. Как все присутствующие понимают, предложение было… гм… принято. Связисты зашвырнули катушку с кабелем, та укатилась за зеркальный пузырь, по шевелению кабеля было видно, что его разматывают.
В 12.11 по линии были приняты первые сигналы. Командир батальона связи?
– Я! -вскочил сухощавый седой капитан. -С 12.11 по 19.29 с небольшими нерегулярными перерывами принимали и записывали исключительно не поддающиеся расшифровке шумы. Компьютерщики и шифровальщики категорически настаивают, что никакой информации в них тогда не содержалось.
– Вольно, можете садиться. И лучше бы потом тоже не содержалось. Потому что… Слушайте!
Генерал-майор агрессивно ткнул пультом в сторону видеопроигрывателя. По экрану побежали полосы, слились в ярко-зелёный фон, на котором цифровые часы невозмутимо отсчитывали секунды. Из динамиков послышались звуки, напоминающие визг пилорамы, когда полотно пилы натыкается на гвоздь. Грузный полковник с тёмно-синими петлицами и трёхслойной наградной колодкой сморщился и потёр висок. Белые буквы и цифры собрались в ряд «31 авг. 2007, 19.27.04», визг сменился ровным фоновым шуршанием. На отметке «31 авг. 2007, 19.29.05» щёлкнуло, и почти сразу же послышался лишенный интонаций, мертвый, искусственный голос, отчётливо выговаривающий каждое слово:
– «Приветствую всех слушающих. Прошу извинить, не знаю имён, отчеств и званий уважаемой аудитории, поэтому не сочтите за пренебрежение… (пауза) моё безликое обращение «вы».
(-«Вежливо…-прокомментировал шёпотом себе под нос Рувим Соломонович).
– Со своей стороны – представлюсь для удобства. Когда-то… (пауза) был Глебом Вадимовичем Ивиным. Здесь, в Зоне, меня звали…(пауза) и зовут… Стариком. Любое из…(пауза) имён… вполне приемлемо».
Видеопроигрыватель замолк по мановению генеральского пульта. Штайерман окаменел в неудобной позе.
– В Зоне не может быть даже микроба, проникшего туда иначе, как через наши КПП и с нашего разрешения. -было видно, как генерал Туманян сдерживает себя. -Так что (из чистого любопытства!) хотелось бы знать, чей это «крестник», откуда, когда и кем был командирован.
– Майор Махдиев! -вскочил и вытянулся Ахмет Ильясович. -Первый контрольно-пропускной пункт. Отправка – 29 июля сего года.
– Личное дело этого типа с собой?
– Так точно.
Майор движением фокусника, выхватывающего кролика из шляпы, выбрал из пачки принесенных им разноцветных тонких пластиковых папочек одну, в красном переплёте, подал генерал-майору. Тот бегло полистал её, хмыкая и задирая мохнатые брови.
– Что-о? Сколько ему лет?! Скопируйте анкету и раздайте всем присутствующим, пусть посмотрят, как работает… нет – работал, майор… капитан… нет – младший лейтенант Махдиев!
Адъютант подхватил папку на лету, метнулся к ксероксу. Махдиев с непроницаемо-уставным видом стоял «смирно» и смотрел прямо перед собой.
