Главным же, что беспокоило ее, было то, как ее соплеменницы примут Рамбая. Точнее, если уж быть до конца честной с собой, то что они просто не могут его принять. Он — дикарь из племени ураний, а значит — враг; он — самец, а самцов не допускают к участию в экспедициях; он — самец, ведущий себя с абсолютно не допустимой для представителя его пола независимостью… Что рано или поздно Рамбай выведет ее к каравану, Ливьен не сомневалась. А дальше? Она не может предать его.
Реакцию Инталии, например, она прогнозировала в мельчайших подробностях. Та просто-напросто убьет Рамбая, опять же обставив дело так, что все будет выглядеть законно и справедливо…
Нет, надеяться можно только на поддержку Лелии, на ее власть Посвященной. Тут Ливьен вспомнила, что и сама теперь Посвященная. Только вот ВО ЧТО? Лелия так ничего и не успела ей толком рассказать. Но это-то как раз поправимо.
Мысль о том, чтобы, активировав свой Знак, просто приказать соплеменницам принять Рамбая в группу, была отброшена ею сразу, ведь Камень Лелии старше, и если та будет против, она без труда отменит этот приказ.
Сама того не заметив, она заснула, так и не найдя решение этой проблемы.
Ей снился эротический сон. А проснувшись, она обнаружила, что это и не сон вовсе. Что ее крайне обрадовало.
…— Да, именно здесь на нас напал кот, — Ливьен стояла возле освещенных яркой луной обломков палатки Лелии.
— Маака умеют делать грязь, — покачал головой Рамбай.
— Не поняла…
Он молча отвернулся и пошел по поляне, собирая обломки хитинопласта, клочки флуона, пустые капсулы из-под веществ, используемых самками для гигиенических растираний — прополиса, муравьиной кислоты и розового масла… Да, мусору на поляне было навалом.
— Брось! — нетерпеливо крикнула Ливьен. — Лес большой! Полетели!
Рамбай, упрямо не отзываясь, продолжал «санитарную уборку». Выругавшись про себя, Ливьен, чтобы хоть как-то ускорить процесс, стала помогать ему.
Собрав небольшую кучку мусора, Рамбай костяным ножом взрезал дерн, вынул небольшой его кусок, выкопал ямку, сложил мусор туда, закопал, а затем вернул дерн на прежнее место.
Он повторил эту операцию десятки раз. Через час поляна выглядела так, словно никакого лагеря тут никогда и не было.
Ливьен не стала спрашивать Рамбая, зачем ему все это понадобилось. Это мог быть инстинкт ураний; это мог быть принцип, ведь лес для него — дом, и мусор тут, возможно, так же раздражает его, как ей неприятна была бы грязь в ее городском гнезде.
Как бы ее не злила эта вынужденная задержка, в душе она была солидарна с Рамбаем, ей даже было слегка стыдно перед ним, словно в неопрятности уличили лично ее. И она не роптала.
Рамбай встал в центре поляны, закрыл глаза и стал медленно поворачиваться… Остановился.
— Они там, — указал он рукой направление.
Но Ливьен уже и сама знала, где они должны быть.
— Моя палатка стояла вот тут, клапаном — на север. Мы двигались на восток, значит, новый лагерь — там, — указала она в противоположную сторону.
— Они там, — упрямо повторил он, указывая на запад.
— Этого не может быть, Рамбайчик, — со всей, на какую только была способна, убедительностью в голосе, произнесла она. — Там — прошлая стоянка… — Внезапно она заподозрила, что этот глупый и чересчур уж чистоплотный самец нарочно морочит ей голову, намереваясь пройти по местам всех прошлых стоянок маака, чтобы убрать мусор и там. Это заняло бы у них, минимум, месяц.
— Там, — стоял он на своем.
— Этого не может быть, — повторила она. — Давай сделаем так. Сейчас полетим на восток. А если лагеря не обнаружим, вернемся.
— Давай. Но если твоих самок там не будет, Ливьен больше никогда не станет спорить с Рамбаем.
— И наоборот, — с удовольствием поддержала она.
— Да будет так, — ответил он, недовольно поджав губы, и взмахнул крыльями.
Они летели около двух часов. Никаких следов нового лагеря не было.
— Стой, — сдалась, наконец, Ливьен. — Так далеко они забраться не могли.
Рамбай молча развернулся, и Ливьен, кусая от досады губы, поспешила за ним.
Но что же могло случиться? Что могло заставить караван двинуться в обратную сторону? Ливьен терялась в догадках.
Они миновали очищенную ими от мусора поляну, а еще минут через сорок Ливьен почуяла знакомые запахи. Лагерь был минутах в трех.
Неожиданно Рамбай на лету ухватился за лиану, подтянулся, сделал подъем переворотом и уселся на нее верхом. Ливьен вернулась и спросила, нетерпеливо порхая на месте против него:
— В чем дело?
Вид у него был какой-то странный.
— Сядь, жена, — ответил он лаконично.
Ливьен почувствовала, что происходит что-то серьезное и спорить не стала.
— Рамбаю стыдно, — заявил он и опустил голову.
— Да что такое?! — даже испугалась она. Такой самокритичности от него она никак не ожидала.
— Рамбай говорил, что ничего не боится. Неправда. Я боюсь. — Он поднял на нее умоляющий лазоревый взгляд.
— Я и сама боюсь, — призналась Ливьен. — Будет очень трудно убедить их…
Но Рамбай, не слушая ее, закончил:
— Я боюсь, что маака сделают из меня думателя.
Ливьен замолчала и нахмурилась, пытаясь вникнуть в смысл услышанного.
— Я не знаю, что это такое, — продолжил он, — но мама знала, что это очень плохо.
Детские страхи — самые глубокие. Ливьен взяла его за руку и, не без горечи усмехнувшись, заверила его:
— Клянусь тебе, Рамбай, они не сделают тебя думателем. Ты уже вышел из этого возраста.
Он моментально повеселел:
— Полетели? — сжал он ее ладонь в своей.
— Подожди, — Ливьен почувствовала, что время для признания настало. — Тебе все-таки есть, чего бояться. Лагерь охраняют часовые, у них — автоматы. В дикарей они стреляют без предупреждения… Даже если они не убьют тебя сразу… Сначала мне нужно попасть в лагерь одной, все объяснить и доказать им, что ты — маака, что ты — мой муж, что ты будешь полезен экспедиции…
— Ты хочешь уйти от меня?
— Нет! — возразила она так пылко оттого, что где-то в глубине ее души теплилась эта трусливая мыслишка. — Поверь, если они не пожелают принять тебя, я сбегу и уйду с тобой в лес. Но я должна попробовать. Сейчас мы полетим дальше, но в лагерь я войду одна. А ты останешься ждать. Дай мне один день, только один, и я или позову тебя, или вернусь, чтобы уйти с тобой. — На миг она поставила себя на его место, и поняла, что никогда не поверила бы в искренность этих слов…
Он молча кивнул, отпустил ее руку и, соскользнув с лианы, полетел вперед.
Часовым была Ферда. Она медленно двигалась вдоль границы лагеря, держа палец на курке искровика. Внимательно вглядывалась в чащу, она изредка посматривала вверх, хотя трудно представить, чтобы кто-то решился на нападение с воздуха.
Ливьен жестом приказала Рамбаю молчать и оставаться на месте. Потом порывисто обняла его, поцеловала в губы и, стараясь не шуметь, слетела вниз, к корням дерева, дупло которого он избрал своим временным пристанищем. Сделала несколько шагов и уже набрала в легкие воздух, чтобы окликнуть Ферду, как та, заметив шевеление травы, без лишних слов дала в ее сторону долгую автоматную очередь.
Ливьен припала к земле. И с радостью осознала, что по счастливой случайности пули не коснулись ее.
«Ферда!» — хотела крикнуть она, но от волнения поперхнулась и вместо крика — закашлялась.
Пара густых очередей скосила траву над ее головой. «Проклятие! Она ведь еще и плохо видит в темноте! — вспомнила Ливьен о возрасте Ферды. — Нужно было дождаться другого часового!» Но перспектива лежать здесь, вжавшись в землю и боясь шелохнуться, тоже не слишком улыбалась ей. И она решила рискнуть еще раз.
— Ферда!
Тишина.
— Ферда!
— Кто там? Брось оружие, встань так, чтобы я тебя видела и не двигайся, иначе — стреляю!
Ливьен поднялась и развела руки в стороны, как у маака принято показывать, что ты безоружна.
— Это я — Ливьен!
— Ли?! — не поверила своим ушам Ферда. — Стой, где стоишь! Шелохнешься — убью!
Что она, с ума сошла, что ли?
Ферда сдернула с пояса акустическую гранату и отшвырнула подальше от себя. Оглушительный визг тревоги моментально поднял на ноги весь лагерь.
Спустя минуту все его обитатели стояли вокруг Ливьен, ощетинившись стволами искровиков.
— Откуда ты взялась? — с подозрением и неприязнью начала Инталия. — Как ты выжила, эксперт Ливьен?
Координатор явно с умыслом подчеркнула ее «сомнительную» гражданскую профессию.
— Я что, должна попросить за это прощения? — язвительно отозвалась Ливьен вопросом на вопрос. — Почему вы перебрались обратно?
— Вопросы задаю я! — рявкнула координатор. — Рассказывай подробно, где и как ты провела эти двое суток!
