окончательно пришел в себя.
Чудовище выглядывало вниз. Но оно ничегошеньки не видело. Все было в дыму, в тумане. Только теперь оно осознало, в какой степени было прокопчено и загазовано Подкуполье. Но Чудовищу не с чем было сравнивать, оно не видело иных мест, знало лишь, что на востоке совсем плохо, что там земли под собой не увидишь. И все же зрелище это навевало печаль.
– Ты бы пониже спустился, что ли!
– Есть, командор! – ответил турист.
Машину накренило.
Они зависли над какими-то развалинами, еле проглядывающими в серо-желтой пелене, похоже, над тем самым пустырем, где произошло ночное сражение.
– Давай-ка еще ниже!
Теперь прямо под ними стояла гусеничная машина с погнутым стволом. Чудовище признало ее – та самая!
Турист молчал. Но по лицу у него ходили желваки, губы подрагивали.
– Любуешься? – наконец выдавил он. – Твое дело, наверное?!
Чудовище еле сдержалось, чтобы не отвесить наглецу хорошую плюху.
– Это их дело! – процедило оно, почти не разжимая жвал. – Спускайся!
Тарахтелка совсем медленно, будто в нерешительности, опустилась прямо на брюхо.
– Старая модель, – оправдался за нее турист, – с ваших складов, кстати. – Он повернул голову к Чудовищу. – Но когда придут наши…
– Что будет, когда придут ваши? – поинтересовалось Чудовище.
– Сам увидишь.
– Ладно, поживем – увидим, – согласилось Чудовище. – А сейчас ты кое-что увидишь.
И оно без церемоний выпихнуло туриста из кабины. Тот упал на колени – прямо в груду битого кирпича упал. Но не застонал, не закричал, лишь поморщился.
– Пошли!
Чудовище подтолкнуло его в направлении того самого подвала, ставшего братской могилой для половины поселковой малышни. Им надо было проделать не более десятка-полутора шагов.
Винт тарахтелки все так же вращался. Правда, вхолостую.
– Я тебе покажу это, чтоб ты знал! Но я тебе покажу это и по другой причине, догадываешься?!
– Нет, – мрачно ответил турист.
– Зря! Она очень простая – ты никому и никогда не расскажешь об увиденном, понял?
Турист промолчал. Но он все понял.
– Гляди! – Чудовище распахнуло дверцы, приподняло крышку. Потом откатило несколько камней. В глубине подвала в ряд лежало несколько отвратительных существ – мертвых, скрюченных, ничего, кроме омерзения, не могущих вызывать у нормального туриста, у землянина. – Ты видишь этих детей?!
Турист отвернулся.
– Их убили ваши… Они их расстреливали в упор, как зверей! Нет, хуже, как мишени в тире! Ты понимаешь, о чем я говорю или нет?! Не лукавь перед смертью, говори!
Турист сказал совсем тихо, но твердо.
– Ты можешь меня убить, знаю. И убьешь! Но мне не жалко этих тварей, понял! Совсем не жалко! Я и смотреть на них не могу, меня тошнит, понимаешь, тошнит, вот-вот вырвет! Меня и от тебя тошнит! Убивай! Но я такой падали, такой дряни даже в кошмарных снах не видал! – турист распалялся все больше и больше: – Ты бы поглядел на себя в зеркало!
Чудовище вздрогнуло. Но не стало выказывать своего недовольства. Оно принялось снова засыпать тела щебенкой, заваливать камнями. Потом затворило крышки.
– Вы все здесь уроды! Нелюди! Мутанты! Кто бы мог подумать, что на нашей Земле появятся такие гадкие твари! Ведь это же бред! Это же чудовищно! Куда мы все катимся?! Меня просто тошнит от всего этого…
– Да ладно, успокойся ты, – Чудовище снова слегка коснулось щупальцем плеча туриста, – успокойся! Не так уж все и страшно. Тебя как зовут?
Турист поднял, на него удивленные покрасневшие глаза.
– Хенк, – сказал совсем другим тоном, как-то сипло и мягко.
– Ну и ладно, Хенк. Не бойся, не трону. Пока не трону! – заявило Чудовище. – А у меня и имени-то нет… позабылося что-то. Все по-разному кличут, кто чучелом, кто образиной, кто тварью, кто чудовищем…
– Не прибедняйся, Биг – вмешался Отшельник. – У каждого есть имя. Каждого мать как-то называла в детстве.
Хенк огляделся. И Чудовище огляделось. Они не увидели Отшельника, Зато они увидали другое – тарахтелка, поднимая пыль, взревывая моторами и покачиваясь, отрывалась от земли.
Турист кинулся к ней.
– Поздно, Хенк! – бросило ему в спину Чудовище.
– Вот сволочь! – выкрикнул турист, когда машина пропала в пелене.
Чудовище подошло ближе.
– Да, друзья у тебя верные, – сказало оно, – на таких можно положиться.
Гурыня наблюдал за странной парочкой из-за надежного укрытия – полуобрушившаяся стена загораживала его с трех сторон. К тому же в двух шагах позади был лаз, в который можно нырнуть в случае чего. Лаз вел в подвалы, а там ищи-свищи его!
Он уже трижды поднимал свою железяку и прицеливался в туриста – то в голову, то в грудь, то в пах, не мог выбрать куда вернее садануть. На Чудовище он даже пуль тратить не хотел, это все одно, что в воздух палить или в стену.
Но и в туриста он так и не выстрелил. Что-то подсказало Гурыне – не спеши, не надо рисковать, что у тебя – две башки, что ли?! Вон, у Близнецов-Сидоровых было две башки, а толку?! Нет, не хотел Гурыня расставаться с жизнью Особенно после вчерашней истории, когда ему довелось уже побывать на краю.
Гурыня не один был в развалинах. Пока этот умник Пак все вынюхивал да выведывал, Гурыня набрал-таки себе ватагу. А что ему оставалось делать, всю жизнь бегать за Паком который сам не знает, чего хочет?! Не-ет, у Гурыни тоже кое-что в башке шевелится, и он не из последних в поселке, он еще себя покажет!
Правда, ватага подобралась хилая, да и не ватага, а так, кучка – трое кроме Гурыни. Но лиха беда начало! Главное, ребята были смирные, послушные, дрожали перед ним как былинки. Но они еще покажут себя в деле! Гурыня надеялся на них. Хотя и не слишком.
Он вчера подобрал еще две железяки возле машин туристов. Но Хитрому Паку не стал говорить о них, знал, отберет вожак железяки и еще накостыляет вдобавок. Гурыня их припрятал. Пригодятся. Этой новонабранной салажне он не спешил раздать оружие. Перекалечат друг друга, переубивают, все дело засыпят. А дело мнилось Гурыне большим, сулящим немалые выгоды.
– Ну чего там? – поинтересовался шепотком из лаза Лопоухий Дюк.
Его шарообразная голова со слоновьими ушами и тремя мутными глазами без зрачков маячила на уровне щебенки – Гурыня запретил вылезать наружу.
– Цыц, падла!
Дюк перепугался и спрятался.
– Все дело испортят, – процедил Гурыня под нос.
Он постоянно думал и говорил о каком-то деле, все намекал на что-то, обещал, сулил златые горы. Но ничего путного в его голове не было, никакого сколь-нибудь обстоятельного плана Гурыня по своей непостоянной и вспыльчивой натуре разработать не мог. Но ему
