и, как следствие, были довольно толстыми у основания. Когда Круг Времени приблизился к выходу, встроенный в пол сенсорный узор просканировал морщинки его подошвы, и внутренняя дверь отодвинулась в сторону. Оказавшись в пункте досмотра, занимавшем внутреннее пространство стены, он почувствовал, как его тело стало тугим и вязким, когда магнитное поле, насквозь пронизав ученого, сгенерировало карту магнитной восприимчивости для сравнения с предварительно сохраненной версией.
– При вас есть свиток, которого не было на входе, – завибрировал в его подошве механический голос.
– Это руководство по эксплуатации машины для темпоральной связи, – объяснил Круг Времени. – Я собираюсь прочесть его дома.
– Принято, – ответила машина. Магнитное поле исчезло, и перед ним открылась внешняя дверь. Прежде чем уйти, Круг Времени установил барьеры против незваных гостей. Сами барьеры он не видел, однако теперь верхняя часть стены буквально ощетинилась чередующимися северными и южными магнитными полюсами. Поля были настолько мощными, а градиент – таким высоким, что на преодоление стены простым раздвиганием магнитных линий ушла бы целая вечность. Вблизи центра барьера сила поля достигала таких величин, что могла вытянуть клетки живого организма вплоть до полной потери их работоспособности. Он слышал, что с тем же успехом можно было сунуть усик в раскаленное до пурпура пламя гамма-лучевого факела. Он заметил тающий след Утесного Паука, указывавший, что тот прополз по покатым коридорам, двигаясь на северо-восток. Круг Времени направился в противоположную сторону, к расположенному на Светило-западе Административному корпусу Института Внутреннего Ока, чтобы заняться подготовкой церемонии открытия.
Утесный Паук был втайне доволен собой. Сначала – Космический Фонтан (он видел крошечную иголку, вздымавшуюся в небо над стеной в конце северо-восточного коридора), а теперь – устройство темпосвязи. Машина времени была завершена с таким опережением графика, что до формальных церемоний открытия по плану оставалось еще целых три оборота. Он не был уверен, стоит ли их посещать. Он ненавидел, когда другие говорили ему о его собственной исключительности. От одной мысли об этом у него сводило глазные стебельки. Пауку не терпелось вернуться домой, к головизору и своим растениям. В этот момент он вспомнил о расщельнике, который он положил в карман перед уходом. Он остановился, отрастил манипулятор и, запустив его внутрь кармана, вытащил растение наружу.
– Ну же, ну же, Изящная Паутинка, – произнес он. – Тебе слишком жарко? – Он поднял растение на уровень глаз и внимательно осмотрел. Оно и правда было слишком горячим. Его верховина приняла почти тот же бело-желтый оттенок, что и нижняя часть, а сам цветок слегка осел внутри остроугольной искусственной щели, заменявшей естественные трещины в камнях гористой местности, где обычно и произрастал расщельник.
Теперь, когда растение оказалось на открытом пространстве, где перед ним открывалась темная чернота звездного неба, его верхняя поверхность остыла и приобрела бархатистый красно-черный оттенок, в то время как нижняя стала зеркальной и серебристой. Утесный Паук приподнял расщельник на уровень своей собственной темно-красной верховины, поместив основание держателя в сформированный на ней карман. Он велел своему телу согреть карман, и растение, корни которого теперь находились в контакте с источником тепла, а верховина охлаждалась черным небом, стало восстанавливать нормальную циркуляцию соков, и, наконец, оживилось. Волокна натяжения, соединявшие края трещины, напряглись, а морщинки верховины стали более выраженными, увеличив излучательную способность поверхности. Крошечные нити красного света, случайным образом возникавшие в красно-черной верховине, неторопливо перетекали по подводящим сосудам к тускло-красному стеблю, постепенно переходящему в желто-белое основание. Это было по-настоящему трогательное зрелище. Утесный Паук почти что чувствовал, как растение жужжит, добывая себе пропитание.
Расслабленный и довольной – и собой, и своим расщельником, Утесный Паук неспешно продвигался на северо-запад. Используя в качестве опоры стены зданий вдоль улицы, он проталкивал свое тело сквозь линии магнитного поля, пытавшиеся преградить путь на север.
Какое-то время его дорога пролегала через похожую на трущобы территорию старого города, окружавшего протяженные кварталы Института Внутреннего Ока. Ставни у большинства жилищ были задвинуты, так что смотреть здесь было особо не на что – не считая внешних стен. Перекрестки имели неправильную форму, и Утесный Паук прополз слишком далеко на восток, запоздало сообразив, что несколько перекрестков тому назад ему нужно было свернуть на северо-запад. Здесь же доступная ему северо-западная улица отклонялась к северу на целых шестьдесят градусов относительно востока – вместо номинальных тридцати. Раздосадованно проворчав на самого себя, он преодолел перекресток и, отыскав южную стену улицы, стал проталкиваться в северо-западном направлении, но теперь больше на север, чем на запад. Мимо него в разреженном дорожном движении скользнул свободный глайдмобиль, и Паук едва не поддался желанию его притормозить, но машина летела не в ту сторону, да и ему физическая активность, пожалуй бы, не помешала.
Когда район старого города сменился предместьями Рая Светила, улицы приняли более регулярный вид. Главные магистрали располагались вдоль оси восток-запад, а боковые улицы расходились к северу ровно под углом тридцать градусов, образуя сетчатый узор из ромбов и треугольников. Личные жилища примыкали к тротуарам, а их стены были покрыты идеально гладкой плиткой, благодаря которой пешеходы могли быстро передвигаться на север или юг. Ставни у большинства домов были отодвинуты, так что Утесный Паук мог заглянуть в их внешние дворики.
Он остановился, чтобы полюбоваться растительной композицией в одном заборных окон. Кто-то взял за основу обычный треугольный проем, а затем вставил укосины между чередующими рядами кирпичей, составив из них нечто вроде лесенки. Тяжелый ствол, выраставший прямо из коры, разделялся на две ветви, которые взбирались по краям треугольного желобка, а затем поочередно оплетали распорки паутиной стеблей. Благодаря расположению в шахматном порядке, каждая из паутинок этого мультисеточного растения прекрасно росла, находясь в постоянном контакте с темным небом. Паутинка еще не успела дотянуться до двух верхних распорок, но он уже видел, как крошечные усики, учась на собственном опыте, пытаются сделать следующий шаг. Вокруг растущих побегов располагались небольшие ящички. Что они из себя представляли, оставалось неясным. Но само зрелище оставило Паука под впечатлением. Приблизившись к табличке, встроенной в тротуар перед входом, он обратил внимание на имя владельца. Д. М. Нуль-Гаусс, 2412, Седьмая Северо-Западная улица. Похоже, здесь живет один из институтских профессоров. Надо будет при случае запланировать визит, чтобы пообщаться на садоводческие темы.
Теперь, оказавшись на знакомой территории, Утесный Паук не ошибся с перекрестком. Он проследовал на северо-запад мимо своего жилища, до которого все еще оставалось преодолеть несколько ромбов на север, затем резко повернул на северо-восток и, оказавшись на собственной улице, двинулся в сторону дома. Его жилище
