Ознакомительная версия.
Рипли предприняла новую попытку, но вновь безуспешно. Они оставались пустыми, как мозг бухгалтера Компании. Она наклонилась к селектору:
— Ты уверен, Паркер, что это все?
Девушка почувствовала, что впервые испытывает симпатии к Паркеру и Бретту с тех пор, как они стали членами экипажа. Точнее, с тех пор, как она стала членом экипажа, — так как у Паркера стаж работы на «Ностромо» был больше.
Паркер откашлялся:
— Пока, да. Мы пытаемся восстановить энергоснабжение корабля. Если удастся что-нибудь сделать, я сообщу.
— Как насчет ремонта? Вы справитесь? — Даллас перебирал в уме неполадки, которые перечислил Паркер. Инженерам следовало уметь производить срочный ремонт оборудования, но двенадцатый модуль представлял собой серьезную проблему. Об этом Даллас старался не думать.
— Мы не сможем сразу устранить все неисправности.
— Я об этом даже и не думал. Что вам реально по силам?
— Нам нужно развернуть пару трубопроводов и сменить прокладки поврежденных воздухозаборов. Это в первую очередь. Но мы не сможем как следует зафиксировать трубопроводы, пока не поставим корабль на стационарный ремонт. Это будет временное приспособление.
— Понимаю. Что еще?
— Я уже говорил. Двенадцатый модуль. Там серьезное повреждение.
— Как это случилось? Пыль?
— Не совсем… — Паркер сделал паузу, обсудил что-то с Бреттом, затем вернулся к селектору. — Частицы пыли слиплись внутри воздухозабора, спеклись и вызвали перегрев, ставший причиной пожара.
— С этим можно что-нибудь сделать? — спросил Даллас. Так или иначе, систему надо было ремонтировать. Заменить ее было нечем?
— Думаю, да. Бретт тоже так считает. Мы можем все прочистить, снова откачать воздух и проверить, будет ли держаться вакуум. Если герметичность сохранится, все будет в порядке. Если нет — мы сможем наложить заплату. Если же там окажется трещина во всю длину трубопровода, то…
— Давайте, не будем гадать, — предложил Даллас. — Начинайте ремонт, а там увидим. Может быть, все не так плохо.
— Ну что же, мы согласны. Приступаем. Держите кофе для нас горячим.
Рипли выключила селектор и вопросительно посмотрела на Далласа. Он сидел молча, задумавшись.
— Сколько времени потребуется, чтобы системы корабля возобновили нормальную работу, Рипли? Если повреждения действительно таковы, как сказал Паркер, и они с Брег-том все же сумеют отремонтировать самое необходимое?
Рипли призадумалась.
— Мне кажется, часов пятнадцать-двадцать.
— Не так уж плохо. По моим подсчетам — восемнадцать, — он приободрился. — Надо всем быть готовыми к тому моменту, когда возобновится подача энергии.
Десять минут спустя засигналил селектор на рабочем столе Кейна. Он нажал клавишу.
— Командный отсек. Кейн слушает.
Уставшим голосом, в котором звучало удовлетворение, Паркер произнес:
— Не знаю, надолго ли хватит того, что мы сделали. Сварочный шов кое-где получился слабоват. В случае чего, мы переделаем более тщательно. А сейчас, приготовьтесь. Возобновляю подачу энергии.
В отсеке вспыхнул свет, и все сразу оживились.
— Все в порядке, — сказал Кейн. — Вы хорошо поработали.
— Мы всегда хорошо работаем, — ответил Паркер.
— Верно, — подтвердил Бретт, который, по-видимому, стоял рядом с Паркером.
— Не слишком радуйтесь, — добавил Паркер. — Новые прокладки должны держать, но я ничего не гарантирую. А что нового у вас?
Кейн покачал головой, забыв о том, что Паркер не может видеть его жеста.
— Абсолютно ничего.
Он посмотрел в ближайший иллюминатор. Снаружи царил мрак. Корабельные огни слабо освещали пустынную каменистую почву. Ветер бесновался. Изредка он забрасывал в попе зрения большой камень или поднимал тучи пыли. И это было все, что удавалось разглядеть.
— Вокруг нас голые скалы. Мы видим только то, что находится вблизи корабля. Может быть, мы всего в пяти метрах от местного оазиса.
— Продолжай мечтать.
Паркер что-то крикнул Бретту, потом закончил: — Будьте наготове, если у нас возникнут проблемы. Сообщите, если узнаете что-нибудь новое.
— Пошлю вам открытку, — сказал Кейн перед тем, как выключить селектор.
В некоторых случаях бывает полезно, чтобы чрезвычайная ситуация сохранялась подольше. Теперь, когда снова горел свет и работали все приборы, экипажу не оставалось ничего другого, как сидеть на своих местах и тупо смотреть друг на друга. Здесь не было места, чтобы вытянуться во весь рост и расслабиться. Один человек, расхаживающий по отсеку, занял бы все свободное пространство пола. По этой причине они сидели на своих рабочих местах, поглощая неимоверное количество кофе, который готовил автоповар, и пытались чем-нибудь отвлечь свои мысли от нынешней невеселой ситуации. Они предпочитали не обсуждать вслух того, что могло их ожидать за бортом корабля.
Из них всех Эш выглядел наиболее спокойным. В данный момент он больше всего был обеспокоен состоянием духа своих товарищей. На корабле не было никакой возможности отвлечься. «Ностромо» был буксиром, созданным не для развлечений, а для работы. Большую часть времени его экипаж, если не был занят выполнением необходимых операций, проводил в состоянии гиперсна. Вполне естественно было бы ожидать, что даже при самых благоприятных обстоятельствах безделье будет нервировать людей. А нынешние обстоятельства никак нельзя было назвать благоприятными.
Что касается Эша, то его свободное время не раздражало. Он мог часами не отходить от компьютера, решая теоретические задачи, и при этом совершенно не уставал.
— Есть какой-нибудь ответ на наши позывные? — спросил Даллас у Эша.
— Пока ничего. Все тот же сигнал тревоги, повторяется с прежними интервалами. На остальных диапазонах пусто, только на ноль—тридцать три слышно постоянное слабое потрескивание.
Он ткнул вверх большим пальцем.
— Мать говорит, что это характерные разряды центральной звезды этой системы. Если здесь и есть кто-то живой, то единственное, что ему остается делать, — это звать на помощь.
Даллас шумно вздохнул.
— Раз с энергией все в порядке, нам следует оглядеться вокруг. Включи прожекторы.
Рипли исполнила команду. В ярком свете прожекторов стали лучше видны песчаные вихри, бушующие снаружи. По пустынному ландшафту перекатывались огромные камни. Никаких признаков жизни: ни лишайников, ни кустов, — ничего. Только ветер и тучи пыли в чужой ночи.
— Никакого оазиса, — прошептал Кейн. Невыразительный и негостеприимный мир.
Ознакомительная версия.
