В мрачной темнице, где времени просто нет, оно едва тащилось. Наша троица составила бесчисленное количество тщетных планов побега. Мы придумывали игры, чтобы скрасить монотонность нашего существования. И что куда полезней, мы с У Даном узнали многое об этой огромной планете. Зан Дар, в свою очередь, узнал о том, что находится за плотной облачной оболочкой, которая скрывает от жителей Юпитера и солнце, и звезды, другие планеты, даже собственные спутники. Зан Дар знал лишь то немногое, что удавалось извлечь из отрывистых замечаний моргоров о том, что довелось им видеть с межпланетных кораблей. Познания моргоров в астрономии были ниже их заинтересованности, а ее практически не было. Войны, кровопролития и захваты – вот единственный их интерес.
Наконец в мрачном однообразии настал перелом – в камеру бросили нового узника. Моргора! Положение, прямо сказать, затруднительное... Когда бы наоборот, случись здесь три моргора и окажись один из нас, нет сомнений, какой бы ждал его прием.
Несомненно, он стал бы изгоем, его постоянно бы угнетали и, весьма вероятно, всячески оскорбляли. На такую вот участь и рассчитывал наш моргор. Он забрался в дальний угол и ждал того, на что имел все основания надеяться. У Дан, Зан Дар и я шепотом обсуждали положение. Трудное это было время для моргора. В результате мы решили относиться к нему как к товарищу по несчастью, пока его поведение не подскажет, как поступить дальше. Зан Дар сломал лед. Он дружелюбно спросил у новичка, что привело его сюда.
– Убил одного, а у него во дворце Вандолиана влиятельная родня, – начал он отвечать и подошел к нам поближе. – За это мне придется умереть, вероятно, во время испытаний. Скорее всего, мы должны умереть вместе, – с глухим хохотом добавил он. Помолчал и закончил: – Если не сбежим.
– Значит, мы умрем, – сказал Зан Дар.
– Может быть, – подтвердил моргор.
– Из тюрьмы моргоров не убежать, – резюмировал Зан Дар.
Это «может быть» меня заинтересовало. Казалось, в нем таился определенный смысл. Я решил приласкать этот живой скелет. Вреда в этом нет, а вот польза может быть. Я назвал себя и имена своих товарищей, потом спросил его имя.
– Борион, – ответил он. – Только нет мне необходимости представляться, Джон Картер. Мы давно знакомы! Ты не узнал меня?
Пришлось признаться, что не узнал. Борион захохотал.
– Я ударил тебя по лицу, а ты меня так хватил, что я отлетел в дальний конец рубки. Славный удар! Думали, что я уже убит.
– О, так ты один из моих инструкторов, – заметил я. – Может, тебя утешит, что я должен умереть за эту затрещину...
– А может быть, и нет, – повторил Борион.
Опять «может быть». Что он имеет в виду, этот парень?
К нашему удивлению, Борион оказался неплохим компаньоном. Он люто ненавидел Вандолиана и тех, кто, приговорив к смерти, бросил его в тюрьму. От него я узнал, что выказываемые всеми моргорами любовь и преданность Вандолиану на деле лишь результат воинской дисциплины. Борион от всей души честил правителя тираном и жестоким чудовищем.
– Только страх и муштра, из поколения в поколение, поддерживают видимость преданности Вандолиану.
Пожив с нами некоторое время, Борион заговорил со мной:
– Все вы вели себя очень благородно. Вы могли отравить мне жизнь, и случись это, я не мог бы упрекнуть вас, вы должны ненавидеть нас, моргоров.
– Мы в общей упряжке, – заметил я. – И ничего не добьемся, если станем враждовать друг с другом. А если действовать заодно, то, может быть...
Я воспользовался его собственным «может быть». Борион кивнул.
– Я подумал, что мы могли бы действовать заодно, – проговорил он.
– А цель? – спросил я.
– Побег.
– Возможно?
– Может быть...
У Дан с Зан Даром слушали нас с огромным интересом. Борион повернулся к ним.
– Если побег удастся, – сказал он, – у вас есть место, где вы найдете надежный приют, а меня всюду ждет смерть. Вот если бы ты обещал мне убежище в твоей стране...
Он смолк, явно ожидая ответа Зан Дара.
– Могу обещать только сделать все, что в моих силах, – ответил саватор. – Однако я убежден, если ты поможешь мне обрести свободу и достигнуть Замора, тебе предоставят убежище.
Прибытие отряда моргоров прервало наше совещание. Командир, указав на меня, приказал выйти из камеры. Если меня разлучат с моими товарищами, то мне придется увидеть, как превращается в прах мечта о побеге.
Из здания меня отвели через площадь ко дворцу Вандолиана, и после некоторой проволочки я вновь очутился в аудиенц-зале.
Из-за стола на меня с оскаленного черепа уставились глубоко запавшие глаза тирана.
– Даю тебе последнюю возможность, – сказал Вандолиан и обратился к одному из офицеров: – Приведите второго, – приказал он.
Краткая пауза, затем дверь справа отворилась и воины ввели «второго». Дея Торис! Моя несравненная Дея Торис!
Как восхитительна она была, когда в окружении ужасных моргоров шла через зал. Какое величавое достоинство и ее осанка! Какое бесстрашие в поведении! И такая должна погибнуть, хотя и ради целой планеты?! Ее остановили чуть не в двух шагах от меня. Она ободряюще улыбнулась и прошептала:
– Мужайся! Я знаю, для чего я здесь... Но только не сдавайся... Лучше смерть, чем позор!
– Что она говорит? – спросил Вандолиан.
Я лихорадочно соображал. Возможно, никто из моргоров не знает языка Барсума? В своем дурацком высокомерии они не считали нужным овладеть языком существа низшего порядка.
– Просто она умаляет спасти ее, – отвечал я.
Я заметил улыбку Деи Торис. Очевидно, во время перелета с Марса ее выучили языку моргоров.
– Так тебе придется быть благоразумным и спасти ее, – сказал Вандолиан, – иначе она достанется Мультусу Пару, а потом ее будут долго пытать, прежде чем дадут умереть.
Я содрогнулся, представив участь моей принцессы, и в этот миг я снова утратил мужество.
– Если я помогу тебе, вернется ли она невредимой в Гелиум? – спросил я.
– Вернетесь оба... после того как я завоюю Геробус, – ответил Вандолиан.
– Нет! Нет! – зашептала Дея Торис. – Я лучше умру, чем вернусь в Гелиум с предателем... Нет, Джон Картер, ты не будешь предателем даже ради спасения моей жизни!
– А пытки?! Я стану тысячу раз предателем, чтобы спасти тебя от мук. И обещаю: позор тебя не коснется, я не вернусь на Барсум.
– Пыток не будет, – промолвила она. – В мою одежду зашито длинное тонкое лезвие.
Я понял. Теперь я был спокоен.
– Ладно, – сказал я. – Если придется умирать за Барсум, это не более того, что совершали в прошлом тысячи его отважных воинов. Но мы пока живы. Помни об этом, моя принцесса, и не вздумай воспользоваться этим длинным тонким лезвием, пока совсем не угаснет надежда.
