— Алло. Резиденция Флаумель.
— Будьте любезны, попросите, пожалуйста, миссис Флаумель к телефону.
Голос был мужской. Человек говорил быстро и немного нервно. Он чуть задыхался, и в телефоне слышались далекие другие голоса, что указывало на звонок из другого города.
— Мне очень жаль, — ответил я, — но в настоящий момент ее нет дома. Может, что-нибудь передать, или вы позвоните еще раз?
— С кем я говорю? — требовательно спросил голос в трубке.
После некоторого колебания я ответил:
— Это Корвин.
— О, боже, — сказал он.
Засим последовало довольно продолжительное молчание. Я было решил, что он повесил трубку, но на всякий случай снова сказал:
— Алло.
И одновременно со мной он тоже заговорил:
— Она еще жива?
— Конечно, она еще жива! Какого черта! И вообще, с кем я говорю?
— Неужели ты не узнал моего голоса, Корвин? Это Рэндом. Слушай. Я в Калифорнии, и я попал в беду. Я собирался просить у Флоры приюта. Ты с ней?
— Временно.
— Понятно. Послушай, Корвин, ты окажешь мне покровительство? — он помолчал, потом добавил: — Очень тебя прошу.
— Настолько, насколько смогу. Но я не могу отвечать за Флору, пока не посоветуюсь с ней.
— Но ты защитишь меня от нее?
— Да.
— Тогда мне это вполне подходит. Сейчас я попытаюсь пробраться в Нью-Йорк. Придется идти в обход, так что не могу сказать, сколько времени это у меня займет, но скоро увидимся. Пожелай мне удачи.
— Удачи, — сказал я.
Раздался щелчок повешенной трубки, и я снова услышал отдаленные голоса и тихие гудки.
Значит, хитрый маленький Рэндом попал в беду. У меня было такое чувство, что меня это не должно особо беспокоить. Но сейчас он был одним из ключей к моему прошлому и, вполне вероятно, также и к будущему. Значит, я попытаюсь помочь ему, чем смогу, пока не узнаю от него все, что мне нужно. Я знал, что между нами не было никакой особой братской любви, но я также знал, что Рэндом отнюдь не был дураком.
С другой стороны, слово его не стоило выеденного яйца и, клянясь в вечной верности до гроба, ему ничего бы не стоило продать мой труп в любую анатомичку по его же собственному выбору, лишь бы хорошо заплатили. Я хорошо помнил этого маленького шпиона, к которому испытывал некоторую слабость, вероятно, из-за тех немногий приятных минут, которые мы провели вместе. Но доверять ему? Никогда! Я решил, что ничего не скажу Флоре до самой последней минуты. Пусть это будет моей козырной картой, если уж не тузом, то по меньшей мере, валетом. Я добавил горячего кофе к остаткам в моей чашке и начал медленно прихлебывать.
От кого он скрывался?
Явно не от Эрика, иначе он никогда бы не позвонил сюда. Затем я стал размышлять о его вопросе относительно того, жива ли Флора или нет, когда он услышал, что я здесь. Неужели она была такой сильной сторонницей моего брата, которого я ненавидел, что все родственники знали, что я прикончу ее, если только представится такая возможность? Это казалось мне странным, ведь он все-таки задал этот вопрос. И в чем они были союзниками? Почему всюду царит такая напряженная обстановка? И от кого скрывался Рэндом?
Амбер. Вот ответ. Амбер. Каким-то образом я точно знал, что ключ ко всему лежит в Амбере, в каком-то событии, которое произошло там совсем недавно, насколько мне казалось. Мне придется быть начеку. Мне придется делать вид, что я все знаю, во всем разбираюсь, а тем временем выуживать сведения по ниточке и попытаться их сложить в одно целое. Я был уверен, что мне удастся это сделать. Слишком уж все не доверяли друг другу, так что мои умалчивания никого не удивят.
Придется сыграть на этом. Я узнаю все, что мне нужно, получу то, что хочу и не забуду тех, кто поможет мне, а остальных растопчу. Потому что я знал, что это был закон, по которому жила наша семья, я был истинным сыном своего отца…
Внезапно у меня заболела голова и запульсировало в висках. Эта мысль о моем отце, догадка, ощущение — вот что вызвало эту боль. Но я ничего не мог вспомнить. Через некоторое время дверь открылась, и вошла Флора. Был поздний вечер.
На ней была зеленая шелковая блузка и длинная шерстяная юбка. Волосы ее были уложены пучком на затылке и выглядела она бледной. На шее все еще висел собачий свисток.
— Добрый вечер, — я встал с места.
Но она не ответила. Подойдя к стенному бару, она налила себе солидную порцию Джэка Дэниэльса и опрокинула рюмку как заправский мужчина. Вновь наполнила ее, подошла к столу и села на стул.
Я закурил сигарету и протянул ей. Она кивнула головой, потом сообщила:
— Дорога в Амбер — почти невозможно пройти.
— Почему?
Она посмотрела на меня достаточно изумленно.
— Ты когда в последний раз ей пользовался?
Я пожал плечами.
— Не помню.
— Ну что ж, будь по-твоему. Просто мне интересно, какую лепту ты во все это внес.
Я промолчал, потому что понятия не имел, о чем она говорит. Но затем я вспомнил, что, кроме Дороги, попасть в Амбер можно было куда более легким путем. Было совершенно очевидно, что она не могла им воспользоваться.
— У тебя не хватает нескольких Червовых Карт, — внезапно сказал я, почти что своим настоящим голосом.
Она подскочила на стуле и пролила виски.
— Отдай! — вскричала она, хватаясь за свисток.
Я быстро встал и схватил ее за плечи.
— Я их не взял. Просто посмотрел, что к чему.
Она явно успокоилась, потом начала тихо плакать, и я мягко подтолкнул ее обратно к стулу.
— Я думала, ты забрал те, что я оставила. Да и как еще я могла понять твои слова?
Я не стал извиняться. Мне почему-то казалось, что для меня это совсем не обязательно.
— И далеко ты ушла?
— Совсем недалеко.
Тут она посмотрела на меня, рассмеялась и в глазах ее зажглись огоньки.
— Так значит, это твоих рук дело? Ты закрыл мне дорогу в Амбер еще до того, как явиться сюда? Ты ведь знал, что я пойду к Эрику. Теперь мне надо ждать, когда он придет сюда. Ты хотел заманить его сюда, верно? Но ведь он кого-нибудь пришлет. Он не явится сюда сам.
Странная нотка восхищения проскользнула в голосе этой женщины, которая спокойно призналась, что собирается предать меня врагу, и, более того, обязательно предаст, если только ей представится эта возможность, когда она говорила о том, что она считала я сделал, чтобы помешать ее планам. Как могла она спокойно признаваться в предательстве в присутствии предполагаемой жертвы? Ответ сам собой возник в моей голове: таковы были все в нашей семье. Нам ни к чему было хитрить друг с другом. Хотя мне почему-то казалось, что у нее все же отсутствует настоящий профессионализм.
— Неужели ты думаешь, что я настолько глуп, Флора? Неужели ты думаешь, что я явился сюда и буду теперь просто сидеть и ждать, пока ты не преподнесешь меня Эрику на блюдечке с голубой каемочкой? Что бы там тебе ни помешало, так тебе и надо.
