Прогулка обернулась очередным разочарованием и новыми гнетущими думами о лягушке, засевшей глубоко в Эго и извредившей в Албане всё человеческое. Холод – это плохо, верно? Но когда и нагишом, и в зимней одежде ты чувствуешь всегда комфортное тепло запертой комнаты, становится невыносимо кисло на душе.
Ты видишь хмурое зимнее небо, побуревшие газоны и лужайки, мокрые голые сучья облетевших деревьев, ступаешь по лужам, оглядываешь зеркально-чёрные корпуса баканарских строений, между которыми огромными реками льётся воздух, – и не ощущаешь ни холода, ни сырости, ни ветра.
Ирреал. Ты – тень в пустом городе. Ветер дует сквозь тебя, а ты его не замечаешь. Позволь себе слабость, попробуй открыться погоде – вспыхнет белая сеть-сфера, воздух заклубится турбулентными вихрями, потусторонний свет зыбко всплывёт над трубами и кабелями, спрятанными в земле… Эльфийское зрение, чтоб его. Эльфы видят клады под землёй и суть вещей. Славный подарок судьбы, кому бы его сбагрить?..
Что толку проникать взором в сокровенное естество котлеты, если ты не можешь её съесть? Тело не примет. Питание стало процедурой, как приём лекарств по назначению врача. Жирная на ощупь, безвкусная и вязкая замазка валится куда-то внутрь и полностью усваивается. Конструкторы тела начисто упразднили радость опорожнения кишечника – облегчаться незачем и нечем; при несварении желудка срабатывает выброс через рот. Проточную систему выведения, над созданием которой эволюция трудилась миллиарды лет, инженеры копировать не пожелали, застряв умом на уровне кишечнополостных. Для мягкой посадки сохранили ягодицы – одновременно и массивы псевдомышц, и демпферы. Воды – стакан в сутки, вся уходит на химический обмен и испарение, поэтому нет сливной системы. Заглянув себе в трусы, Албан горестно поразился тому, как элегантен человек без ничего.
Беспокоили Албана и голоса. Какое же мистическое превращение без голосов! Тот, на кого наложены чары, непременно обзаводится незримыми спутниками. Если ты в упор не узнаёшь себя, ходишь, как на ходулях, видишь отсутствующую белую сеть и провода под полом, что-то должно случиться и со слухом. Вначале он полагал, что в здании плохая звукоизоляция, но позднее обнаружил, что голоса и музыка преследуют его повсюду. Они смешивались, складываясь в суммарную белиберду, и лишь большим усилием можно было от них избавиться – с тем, чтобы они вскоре возвратились. О голосах он тоже не рассказывал Джомару. Пока что голоса не приказывали никого зарезать, но настойчиво советовали купить то автомобиль, то свадебное платье, то гибкий 3D-телевизор.
Наконец, сон. Точнее, его отсутствие. Албан долго ждал, когда ж его сморит дремота, затем пожаловался на бессонницу. Его обрадовали тем, что она входит в подарочный набор от Министерства обороны.
«Попробуйте перевести функции в режим ожидания».
«А как это сделать? я не умею!»
«Подсказать сложно. Вы обучитесь сами, со временем».
Он брёл по просторам Баканара, заложив руки в карманы куртки и склонив голову. Куда ни взглянешь – пробуждается лягушка, трансформируется мир, и душу затмевает страх: «Я болен. Я ненормальный. Я схожу с ума!..»
«Не волнуйтесь. Албан, это трудности периода адаптации».
«Чем кончилось происшествие в „Римской Фортуне"? Убийц арестовали? Я готов дать свидетельские показания».
«О, этого делать нельзя. Мы не можем разглашать ваше участие в проекте».
«Мне можно связаться с матерью?.. с кем-нибудь из друзей?»
«Албан, будьте разумны. Ваше тело похоронено, формально вы мертвы. Это трагично, но такова реальность. Ваша нынешняя жизнь – государственная тайна со всеми юридическими последствиями. В дальнейшем положение изменится…»
«В дальнейшем! в каком? Я тем временем трижды рехнусь», – почти с отчаянием прогнозировал Албан, прогуливаясь в уик-энд по опустевшему городу военной науки. Бейдж позволял ему шляться в пределах зоны проекта, у четырёх смежных с Даглас-центром корпусов. Когда он подходил к границе зоны, вспыхивали огоньки и пищала сигнализация. Правда, кроме дорожек и лужаек, была территория позади корпусов, где зеркалом лежал пруд и живописно раскидывались парковые насаждения, но в декабре этот уголок природы мог привлечь лишь законченного меланхолика со склонностью к суициду. Деревья, склонившиеся над стылой водой, очень украсила бы парочка удавленников, а в пруду недоставало торчащих ног.
Тем не менее Албан свернул в проход между корпусами, ведущий к парковому пятачку. Хоть какое-то разнообразие.
Здесь-то ему и явился босой малый в майке и бермудах. Он шествовал навстречу вихляющейся походкой, причём пёрся по газонам, игнорируя дорожку. Высокий, мускулистый белый парень; его волнистые волосы отливали золотым блеском. Он издали замахал Албану рукой, громко крича:
– Э-гей! вали сюда! Познакомимся! Урра!..
Трудно было понять, чему он так радуется, но на лице парня цвела улыбка.
– Здорово! – Он разводил руками, дистанционно обозначая объятия. – Ты новенький?
В нём было что-то несообразное возрасту – он дёргал плечами, притоптывал ногами, вилял бёдрами и раскачивался вправо-влево, сопровождая этот танец тела кивками и потряхиваниями головой.
Албан стеснялся подходить к этому субъекту; мешал стыд, точнее – тяжёлое ожидание. Парень с первого взгляда распознает в нём артона, разговор выйдет принуждённым и скомканным, после чего они расстанутся, раздражённые и недовольные друг другом. Трудно требовать от людей, чтобы они спокойно и просто воспринимали тебя, искусственного. К контактам с посторонними Албан не готовился и весьма смутно представлял, как себя вести.
– Здравствуй. – Албан не был склонен к бурным приветствиям. – Ты какой секты адепт? йогу исповедуешь или русского бога Детку?
– Чего?.. – Парень озадачился.
– Ну голым ходишь, со всеми знакомишься. Не май месяц; наверно, холодно?
– А ты-то зачем убряхтался? – Закатив иззелена-серые глаза под лоб, парень нагнул голову к плечу и высунул язык.
– Декабрь.
– Нам времена года пофиг! – воскликнул парень. – Ты ведь Даглас, я угадал?
– Да, – недоверчиво ответил Албан, недоумевая, почему этот босой чудик столь догадлив.
– И я тоже! – возопил парень, так полоща по воздуху граблями, словно хотел взлететь. – Супер! Ты да я, да мы с тобой! Я давно просил Джомара: «Сделай мне братика». Ну дай лапу, брат! Меня зовут Альфер Даглас, можешь называть просто Альф.
– Албан… Даглас. – Всё ещё с сомнением Албан протянул руку диковинному братцу.
– Как?! и тебя на «А»? Это что, номинаторы велели всех на «А», как щенков элитной суки?! Я знаю, кто эта сука – Джомар! Во, жабон, чего удумал. По мне равнять, ха! А если б я имя на «Ы» взял?.. ты стал бы Ылбан. Дыглас! Ненавижу военщину. Они всех стригут под одну гребёнку. Но я им не дам себя обкорнать! Зря, что ли, гриву отращивал? Она растёт, проверено. Я пацифист!
