– Вы отдаете себе отчет в том, что, поступая подобным образом, вы злоупотребили доверием комиссии? – вмешался полковник Да-Винчи.
– Я стремился выяснить истину, – ответил Мак-Лорис.
– Мы все к этому стремимся, и непонятно, почему вы с самого начала предпочли действовать скрытно, – сказал полковник.
– Господин полковник, мистер Фамиредоу, вы крайне обяжете федеральную прокуратуру, если не будете прерывать профессора Мак-Лориса. Продолжайте, профессор, продолжайте, – сказал Бартоломью, неотрывно следя за показаниями приборов над головой Мак-Лориса.
В фургоне, пользуясь тем, что никто не понимает характера его действий, профессор включил нужную аппаратуру и проверил несколько листов из числа розданных участникам совещания. И убедился в том, что они содержат живой, вернее полуживой П-120, интенсивность излучения которого несколько ослаблена по сравнению с обычной, насколько он может судить. Затем он проверил несколько листов из остатков толстой пачки. Они оказались омертвленными. Следовательно, ошибки при упаковке и раздаче листов не было. Неожиданное и никак не предполагавшееся оживление материала произошло после его распределения по кассетам. Где, когда и почему, профессор не знает, но ему представляется, что это проблема в большей мере научная, чем криминологическая. Вот пока все, что он может сказать.
– Значит, по-вашему, не исключено, что взаимодействие листов с материалом кассет могло привести к оживлению П-120? – спросил прокурор Бартоломью.
– До сих пор таких случаев не наблюдалось.
– Проводились ли вообще исследования действия соседствующих материалов на омертвленный П-120? – поинтересовался сенатор.
– Да. И весьма обширные. Работы велись на протяжении двух лет группой Донахью и Джилла и отражены в отчетах.
– Достаточно ли обоснованы выводы в этих отчетах?
– Насколько я могу судить, да.
– Лично вы их проверяли? – полковник Да-Винчи по-прежнему смотрел прямо перед собой.
– Все их проверить я, естественно, не мог. Но основные моменты мы с Донахью обсуждали. При ряде опытов я присутствовал.
– Над этой проблемой работали только Донахью и Джилл?
– Нет. Их группа насчитывала человек десять-пятнадцать.
– И они способны подтвердить полноту проведенной работы?
– Нет. По настоянию генерала Деймза, после окончания темы все они, кроме Донахью и Джилла, добровольно прошли среднее санирование памяти.
– Что значит «по настоянию» и «добровольно»?
– Им было предложено, и они согласились.
(«Еще бы они не согласились! По закону государство предоставляет таким людям гарантированную работу или пожизненную пенсию».)
– Это так, генерал?
– Я не настаивал на санировании памяти именно этих людей. Соглашение министерства обороны с университетом предусматривает, что малоценным работникам и лицам, прекращающим работу, в обязательном порядке предлагается санирование памяти. Я требовал только исполнения этого параграфа.
– Были ли другие лица осведомлены о работах Донахью и Джилла?
– Да. Всего над проблемой работает сейчас более двухсот человек. Пятнадцать-семнадцать из них входят в ученый совет. Это руководители и ответственные исполнители. Их темы тесно связаны. Они знают почти все.
– Мог ли кто-либо вести работы параллельно с группой Донахью, не ставя вас в известность об этом?
– Вообще говоря, вряд ли. Для проведения таких опытов требуется специальное помещение и аппаратура. Все это было только у группы Донахью.
– Вы меня не так поняли, профессор. Я имею в виду не кого-либо из работников вашей лаборатории. Я задам вопрос иначе. Известны ли вам какие-либо другие организации и лица, способные изготовить материал, внешне идентичный с вашим, или сознательно повлиять на свойства материала, изготовленного под вашим контролем?
– Я понимаю, господин прокурор. Вас интересует возможность диверсии. По-моему, она вряд ли имела место. Дело здесь не в этом.
– И все же я просил бы вас более точно ответить на мой вопрос.
– Мистер Бартоломью, – таран генерала Деймза навис над столом. – Я считаю, что профессор достаточно исчерпывающе ответил на ваш вопрос. Не стоит, углубляться в эту область.
– Я федеральный прокурор, генерал, и я веду следствие.
– А я член следственной комиссии и отвечаю за направление ее работы в той же мере, что и вы. И я настаиваю на том, что вопрос исчерпан.
– Вы затруднили работу комиссии. Это я вынужден отметить.
– Я протестую.
– Это ваше право. Но вы не возражаете, если я спрошу мистера Мак-Лориса, какими рамками ограничено его сотрудничество с фирмой «Скотт пэйперс», доставившей сюда, по его словам, кассеты? И с министерством обороны, о чем упоминали здесь вы. Меня интересует перечень организаций, связанных с проблемой, на предмет экспертизы выводов профессора.
– Возражаю. Я вообще считаю, что работа следственной комиссии закончена. Установлено, что непосредственно участники совещания не имели злых умыслов. Этого вполне достаточно. Все прочее выходит за рамки наших полномочий.
– Не вижу достаточных оснований для такого вывода.
– Чем же вы намерены еще заняться?
– Надо подумать. А как ваше мнение, полковник?
– Я согласен с генералом Деймзом.
– Хорошо. Но по закону я обязан решить, возможна ли дальнейшая работа совещания. Сенатор Тинноузер, что вы скажете по этому поводу? («Осторожнее! Осторожнее! Максимум осторожности!»)
– Лично я считаю, что она нежелательна. Но этот вопрос надо согласовать с генералом Деймзом и мистером Хьюсоном. Как вы думаете, генерал?
– Я считаю, что совещание надо закрыть.
– Остается мистер Хьюсон. Он созывал совещание. Я не думаю, что он будет возражать. В связи с этим у меня есть предложение. Давайте устроим небольшой перерыв, я поговорю с мистером Хьюсоном, мы примем окончательное решение о совещании, а потом подумаем, что делать дальше. Вы согласны?
– Что ж, пусть будет так, – сказал прокурор Бартоломью. – Но на время перерыва я попрошу мистера Мак-Лориса и мистера Фамиредоу остаться здесь. А всех остальных попрошу воздержаться от контактов с кем-либо из группы профессора, особенно с господами Донахью и Джиллом. Их надо здесь выслушать. Одних показаний профессора Мак-Лориса недостаточно для составления заключения.
– Хорошо, – отчеканил генерал Деймз. – Я согласен с тем, чтобы Донахью и Джиллу были предъявлены показания Мак-Лориса. Исключительно на предмет подтверждения. И на этом надо покончить.
– Заранее я не могу дать таких обязательств, – ответил Бартоломью.
Сделали перерыв.
Мистер Хьюсон был крайне разочарован, но что делать? Мистер Левицки высказал свое глубокое сожаление. Он ни в малой мере не склонен предопределять ход событий, но надеется, что в заключении комиссии будет оговорена непричастность персонала возглавляемой им фирмы к этому несчастному случаю. Конечно, если это будет соответствовать фактам. Фирма найдет способ выразить свою признательность за это. («Не скажешь, что старец стеснителен!») Заключение о закрытии совещания было согласовано без долгих разговоров, проверено и утверждено ЭАКом, и прокурор Бартоломью официально закрыл совещание и огласил список лиц, которые могут считать себя свободными. Затем он попросил полчаса для совещания со своими помощниками.
