Майкл Муркок - Ледовая шхуна. Маниту. Врата Азерота.Самый большой счастливчик

Бренн поджал губы.

— С помощью Ледовой Матери невезение кончится.

Похлопав Арфлейна по плечу, он отправился на нижнюю палубу, чтобы проследить за разгрузкой нижнего трюма. По кораблю разносился запах китовой крови и ворвани.

— Взгляни на нашу добычу, — сказал он последовавшему за ним Арфлейну. — Мы даже не свежевали их. Затащили на корабль и загрузили в трюм целыми тушами.

Свежевание на жаргоне китобоев означало разделывание туши кита на части. Как правило, кита разделывали прямо на льду, а затем куски туши при помощи лебедки загружали в трюм. Коль это не понадобилось, улов действительно был мизерным.

Ухватившись за трос, Арфлейн заглянул внутрь трюма. Несмотря на темноту, он смог различить там замороженные туши трех китов. Он покачал головой. Трех вряд ли хватило бы, чтобы вновь обеспечить корабль продовольствием на длительный рейс к Южным льдам.

Бренн кричал что-то матросам, и они начали спускаться в трюм по талям, спущенным туда с подъемных стрел. Китобои были явно подавлены и работали чрезвычайно медленно. В конце концов после каждого рейса доход от улова делился между членами экипажа, доля каждого зависела от количества и размеров пойманных китов. Должно быть, Бренн просил экипаж отказаться от дележа небольшой добычи в надежде на богатый улов в Южных льдах. Обычно китобои возвращались в док, имея кучу денег в кармане, тратя их напропалую. При безденежье они становились мрачными и задиристыми. Арфлейн понимал, что, сознавая это, Бренн должен приложить немало усилий, чтобы держать команду в подчинении во время стоянки во Фризгальте.

— Где ты остановился? — спокойно спросил он, наблюдая за появившимся над трюмом первым бычком. На его туловище виднелись следы четырех или пяти гарпунов. Четыре больших плавника приходили в движение при каждом покачивании талей. Как и у всех сухопутных китов, на его теле вырос пока лишь небольшой волосяной покров. Обычно киты обрастали жесткой шерстью к моменту созревания, в возрасте трех лет. В данном случае бычок достигал в длину порядка двенадцати футов и весил, должно быть, всего несколько тонн.

Бренн вздохнул.

— У меня хороший кредит в «Разрушителе кораблей». Каждый раз я выплачивал хозяину небольшую сумму от полученной прибыли. Так что, по крайней мере, несколько дней мои люди будут неплохо устроены, пока мы вновь не выйдем в рейс. Все зависит от того, какую сделку предложат мне торговцы и как скоро она состоится. Уже завтра я начну искать наилучшее предложение.

«Разрушитель кораблей», как и большинство гостиниц для китобоев, был назван в честь знаменитого кита. Это был далеко не лучший отель во Фризгальте. Как раз наоборот, «верхнепалубная» гостиница на третьем сверху уровне, сложенная не из камня, а прямо изо льда. Арфлейн понимал, что выбрал для своего вопроса довольно неподходящий момент. Бренн, вероятно, пустил в дело все свои сбережения, чтобы пополнить запасы продовольствия, полагаясь на удачу в Южных льдах.

Стрелы пронзительно заскрипели, перенося тушу бычка через борт.

— Мы избавимся от них при первом же удобном случае, — сказал Бренн. — Возможно, кто-то захочет взять их прямо сейчас. Чем скорее, тем лучше.

— Принимай командование, Олаф, — крикнул Бренн своему офицеру, высокому худому мужчине по имени Олаф Бергсенн. — Я иду в «Разрушитель кораблей». Закончив, приведи команду туда. Ты сам знаешь, кого оставить на вахте.

Не изменяя выражения на мрачном лице, Бергсенн кивнул и по залитой кровью палубе отправился к месту разгрузки.

Под взглядами мрачных гарпунщиков, собравшихся рядом с фок-мачтой, Бренн с Арфлейном спустились по трапу на лед. По традиции только капитан мог покидать судно до окончания разгрузки.

При входе в город охранник, узнав Арфлейна, пропустил их без вопросов. Они спустились по тропинке. Тропинку густо усеивали мелкие осколки скалы, вмерзшие прямо в лед. Веревочное ограждение над обрывом изрядно вытерлось. На другой стороне расселины, чуть ниже, Арфлейн разглядел снующих вверх и вниз людей. Почти на каждом уровне через пропасть пролегал веревочный мостик.

Во время спуска Бренн несколько раз молча улыбался Арфлейну. Поразмыслив, Арфлейн решил было покинуть своего друга в гостинице, но в ответ тот покачал головой.

— Мне не хотелось бы упускать случая поговорить с тобой, Арфлейн. Я переговорю с Флетчем, затем мы закажем пиво, я расскажу тебе о своих передрягах и выслушаю твой рассказ.

На третьем уровне было три гостиницы для китобоев. Пройдя мимо первых двух — «Короля Хердара» и «Убийцы Перёа» — они подошли к «Разрушителю». Как и в остальных гостиницах, дверной проем представлял собой огромную китовую челюсть, над которой висел небольшой череп кита.

Открыв обшарпанную дверь, они вошли в главную комнату гостиницы. Стены комнаты были задрапированы грубо выделанными китовыми шкурами. В воздухе стоял густой аромат эля, китового мяса и человеческого пота. Рядом с картинами, изображающими китов и китобоев на кораблях, на стенах висели гарпуны, копья, трехфунтовые клинки с широкими лезвиями, используемые для разделки китов. Некоторые гарпуны были изогнуты самым причудливым образом, что напоминало о смертельной схватке человека с животным.

За тесно расставленными столами сидели китобои. Перед ними стояли кружки с пивом, полученным из растений, найденных в теплых водоемах. Пиво было чрезвычайно горьким, и лишь китобои могли пить его, не выражая признаков отвращения.

Арфлейн с Бренном протиснулись к маленькой стойке, в углу которой расположился человек, вставший при их появлении.

До этого Флетч, хозяин «Разрушителя», долгие годы был китобоем. Ростом выше Арфлейна, он невероятно разжирел. У него был один глаз, одно ухо, одна рука и одна нога, как если бы однажды гигантский нож прошелся с одного его бока. Все свои органы он потерял в схватке с китом, прозванным «Разрушитель кораблей», в которого он первым вонзил свой гарпун. Кита все-таки забили, но Флетч навсегда выбыл из игры и на свою долю купил гостиницу. В память о своей добыче он назвал гостиницу ее именем.

В качестве компенсации он сделал из китовой кости протезы, треугольник китовой шкуры закрывал его потерянный глаз.

Взглянув уцелевшим глазом сквозь пласты жира, окружавшие его, он поднял руку, приветствуя посетителей.

— Капитан Арфлейн, капитан Бренн.

У него был высокий неприятный голос, к тому же едва слышный, как будто он с трудом пробивался через жир, окружавший глотку человека. При разговоре многочисленные подбородки слегка двигались, но различить, с каким чувством он их приветствовал, было невозможно.