Я вздрогнул, потому что увидел: Иван чуть приоткрыл глаза. Только он смотрел не на меня, а сквозь, куда-то далеко-далеко, куда его утащил слег.
— Пеблбридж… — прошептал Иван. Помолчал немного и добавил: — Оскар…
Я даже всхлипнул, таким он был сейчас глупым и несчастным, со своим придуманным Оскаром Пеблбриджем, а еще у него на груди были шрамы, значит, он воевал, а у меня отец тоже был военным, мама думает, что я его совсем не помню, только это неправда. Конечно, мало ли как было, может даже, Иван и папа друг в друга стреляли, только на самом деле это не важно, война — это война, а дружба — это дружба, Иван ведь и впрямь старался быть моим другом, значит, не мог я его оставить гнить в зеленой воде…
Привстав на цыпочки, я потянулся к полочке, хотел выключить приемник, потом вспомнил, что это вредно, и просто закрыл подтекающий кран горячей воды. Когда ванна остынет, Иван сам очнется. Только я не хотел после этого с ним разговаривать, ничего уже нельзя было бы сделать, кончилось бы тем, что я бы разревелся…
На самом деле я и заплакал, выскочив в спальню, и долго стоял у окна, чуть раздвинув штору и глядя на луну, потом мне почудилось, что Иван уже очнулся и стоит за спиной, голый, страшный, с безумными глазами… Я повернулся и взвизгнул на всякий случай, но его там не было, конечно, слег так быстро не отпускает.
Тогда я подошел к телефону и быстро, чтобы не передумать, нажал кнопочку повтора. Номер набрался, и мне ответил скучный заспанный голос:
— Алло, отель «Олимпик»…
Такого я совсем не ожидал. И от растерянности бухнул первое, что в голову пришло:
— Соедините с Оскаром Пеблбриджем… пожалуйста…
В трубке помолчали немного, потом раздраженно сказали:
— Какой номер, мальчик?
Номера я не знал, и поэтому только всхлипнул и повторил:
— Пожалуйста… я один дома… пожалуйста.
Конечно, женщина разжалобилась и через полминуты переспросила:
— Оскар Пеблбридж? А ты не шалишь, мальчик?
— Нет, — сказал я.
— Соединяю, — сказали мне, и в трубке раздались долгие гудки. Я обрадовался тому, что угадал и что друг Ивана Оскар и впрямь жил в отеле, только еще неизвестно было, в номере ли он…
— Да! — сказали громко и раздраженно.
Голос был неприятный, совсем не сонный, но раздраженный, и я заколебался.
— Опять… — произнес человек куда-то в сторону, и я понял, что сейчас трубку бросят.
— Извините, пожалуйста, — громко крикнул я в телефон, — извините, вы знаете Ивана?
Наступила тишина, потом незнакомец вкрадчиво спросил:
— Знаю, а ты кто, мальчик?
Тут я сообразил, что, может быть, это вовсе не Оскар, и ответил вопросом на вопрос, хоть это и очень некультурно, меня мама всегда ругает за такое:
— А вас как зовут?
На той стороне провода приглушенно посоветовались, потом мужчина сказал:
— Я Оскар Пеблбридж. Кто ты? Откуда знаешь Ивана?
— Вы его друг? — поинтересовался я и решил, что если он скажет «да», то я нажму на рычаг.
— Как оказалось — да, — задумчиво ответил Оскар. — Честное слово.
У него вдруг в голосе прорезалось что-то от Ивана, и тогда я решился. Назвал адрес, объяснил, как войти, чтобы никого не разбудить, попросил приехать быстрее. Даже пятки у меня вспотели от страха, когда я это делал. Только что еще оставалось, не врачей же вызывать? Оскар помолчал, потом спросил:
— Можно, я приеду с другом? Он хороший человек.
Я представил Ивана, какой он здоровый и сильный, и сказал:
— Ладно.
В ванную заглядывать я больше не стал, вместо того пошел и разбудил Рюга. Он никак не хотел просыпаться, видно, ему снилось что-то хорошее, а когда проснулся и выслушал, то чуть меня не убил.
— Ты же говорил, он не такой! — возмущенно шипел Рюг, одеваясь. — Ты же… ты…
Понятно все, конечно, у него отец слегач, но разве я виноват? Может, Рюг это и поймет к утру, но сейчас он завелся.
— Я сматываюсь, — открывая окно, сказал он. Подумал, и предложил: — Пошли, я знаю, где доспим…
Значит, не до конца на меня обиделся, раз с собой зовет!
Но я помотал головой. Больше всего мне хотелось, чтобы Рюг остался, но просить его толку не было.
Пока Рюг вылезал, я смотрел в окно, а потом пошел и снова заглянул в ванную. Я боялся, что Иван захлебнется, но ванна для него оказалась слишком мала, и голова торчала наружу. От воды уже пар не шел, и видно было, что слег его отпускает.
— «Девон» на туалетной полочке — таблетку в рот, четыре в воду, — прошептал Иван. Я пулей вылетел в спальню, словно Иван и впрямь предложил слега мне, а не своим глюкам. Уселся на подоконник — если что, то можно попробовать выскочить, и стал ждать.
Видел бы меня сейчас Иван! Насмехался, крысой мускусной обзывал… Ну и что теперь? Он, взрослый и смелый, лежит с открытым ртом, а я пытаюсь ему помочь, хоть и маленький… и трусливый, наверное…
Оскар со своим другом пришли минут через десять. Хоть я и знал, откуда они в дом войдут, но не смог их заметить. Только когда в дверь заскреблись, понял, что они уже в доме. Ox и попало бы мне от мамы! А Вузи вообще бы шкуру спустила!
— Это кто? — спросил я через дверь.
— Оскар, — послушно ответили мне. Как в шпионском фильме, и я немножко успокоился.
С виду Оскар был мужик неприятный, лупоглазый, костлявый, светловолосый. Но вроде не слегач. С ним пришел какой-то толстый старик с тростью и в темных очках, хотя была ночь. Они остановились на пороге и уставились на меня, Оскар держал одну руку в кармане, я понял, что там пистолет, и попятился.
— Ну-ну, — дружелюбно сказал старик. — Не бойся, Лэн. Ты храбрый мальчик. И очень помог Ивану.
— Ему уже не поможешь, — ляпнул я. Старик и Оскар переглянулись.
— Мария… — негромко сказал Оскар старику, — я полагаю…
— А тебе не надо полагать, — отрезал Мария. — Лэн, дружок, если хочешь, то можешь позвать маму или сестру.
Я понял, что они уже все про меня знают.
— Не надо, — сказал я. — Мне попадет.
Мария понимающе кивнул:
— Где Иван?
— В ванной, — я даже удивился такому вопросу. Мария кивнул Оскару, и тот, не вынимая руки из кармана, пошел к Ивану. А старик вздохнул, сел в кресло, задумчиво посмотрел на меня.
— Мальчик, скажи, Иван — хороший человек?
Я кивнул не раздумывая.
— Вот и я так думаю… — вздохнул старик и уставился в окно. В ванной пару раз звонко хлопнуло, словно кого-то били по щекам, потом послышалась невнятная ругань на незнакомом языке.
— Это же ничего не значит, — попытался объяснить я, косясь на дверь в ванную. — Хороший, плохой, а когда слег попробуют, то все…
