«Предъявляйте ваше лицо! Я ничего не слышу, мой слуховой аппарат сломался».
Увидев меня, вахтер ухмыльнулся. Он был туг на ухо, а его слуховой аппарат постоянно барахлил. Наши сотрудники вечно над ним подтрунивали. Предлагали отрегулировать слуховой аппарат или заменить новым — должна же была фирма поддержать свою репутацию! — но старик упрямился. Сейчас, очевидно, он был на верху блаженства.
Оглядев коридор, я понял, что попал в настоящий ад. Несмотря на гробовую тишину, все стояло вверх дном. Повсюду горел свет. Служащие носились как сумасшедшие. Стены были сплошь исписаны — мелом, карандашом, чернилами, тушью, пастой — всем тем, что пишет.
«Говори громче, не слышу!»
«Где начальник отдела? Хочу подать заявление об уходе».
«Умерь свою прыть, дурак! Тише едешь — дальше будешь».
Была даже надпись «Я люблю тебя!»
Была совершенно непристойная картинка, составленная из букв.
Сворачивая в сторону, я чуть было не налетел на рыдавшего человека. Он держал в руках футляр с музыкальным инструментом. Из кабинета звукозаписи в конце коридора выходили музыканты. Все они плакали. Бедняги! Пожалуй, им хуже всех.
Я заглянул в кабинет звукозаписи. В нос шибануло спиртом. Там было полно народу. Все пили виски прямо из горлышка.
Пьяный барабанщик дубасил медными тарелками по барабану. Пианист колотил кулаками по клавишам. Щеки тромбониста чуть не лопались — так отчаянно он дул в свой инструмент. У меня вдруг заболели уши, я зажал их ладонями — фантомные боли, как после ампутации конечностей…
В техническом отделе тоже было неспокойно. Но инженеры, хоть и прикладывались время от времени к бутылке, все же не отходили от своих приборов и аппаратов.
Я схватил одного за рукав, хотел написать вопрос на столе мелом, но заметил, что кто-то уже опередил меня: точно такой же вопрос красовался на спине сидящего рядом сотрудника. Испортили рубашку, гады, ведь несмываемыми чернилами написано! Я ткнул пальцем в погибшую рубашку:
«Что, собственно, происходит? Установили причину?»
Инженер, дохнув перегаром, указал на противоположную стену.
Там было написано тушью, великолепным почерком:
«Причины в настоящее время исследуются, однако пока еще ничего не ясно. Удалось установить только одно: феномен исчезновения звука возник в результате вытеснения звуковых волн какими-то другими волнами непонятного происхождения. Кроме того, не исключена возможность паралича органов слуха. Дальнейшее изучение и объяснение этого странного явления, к сожалению, вне нашей компетенции…»
Я пошел туда, где собралась большая толпа. Сотрудники смотрели телевизор. На экране каждые пять минут появлялись титры: «Простите, не можем дать звук, просим подождать!» В интервалах передавали новости недели, наспех написанные на листах бумаги разного формата. Иногда появлялся онемевший диктор и с видимым напряжением писал мелом на доске очередное срочное сообщение.
В последнее время у нас все чаще и чаще поднимался вопрос о неприлично низком уровне языковой культуры дикторов телевидения. Но писали они, оказывается, намного хуже, чем говорили. В жизни не видел такого количества ошибок!
«Дарагие зрители! Правительство сичас сазвало экстренное засидание парламента. Транслируем это засидание», — прочитал я, и на экране появился зал парламента.
Легко сказать — организовать экстренное заседание парламента чрезвычайного созыва при полном отсутствии средств связи! Тем не менее зал не пустовал. Половина депутатов сидела на своих местах. Сами, небось, забеспокоились, оглохнув и онемев! Другая половина, вероятно, находилась в своих избирательных округах.
Ну и заседание! Смех да и только! Безмолвный дворец дискуссий, где обычно депутаты задают каверзные вопросы, а министры дают туманные ответы, где градом сыплются острые реплики и бушуют гневные голоса! Господа депутаты лишились своего основного оружия — языка. Парламент страны глухонемых.
У каждого депутата лежала на коленях внушительная пачка бумаги. Рядом торчала палка с прибитым к концу большим куском картона — наспех сооруженный плакат. На картоне надпись: «Председатель! Запрос!» Председатель тыкал бамбуковой указкой в очередного депутата, поднявшего свой плакат. Тот поспешно всходил на трибуну, писал на листе бумаги запрос, прикреплял его кнопками к плакату и, крутясь во все стороны, показывал председателю, министрам, депутатам. Ни дать ни взять фокусник в цирке, показывающий ребятишкам весь свой реквизит: у меня, мол, никаких тайн…
Если написано было мелко или плохим почерком, над депутатскими местами поднимались плакаты, намалеванные красной тушью: «Мелко пишешь!», «Пиши разборчивее!»
Особенно дотошные депутаты, поставив запрос, обходили зол с высоко поднятыми плакатами. Сидящие на задних скамейках смотрели в бинокль, словно были на ипподроме или в театре.
На трибуне появился представитель оппозиции. «Какие меры правительство собирается предпринять в связи с необычным явлением?» Он покрутил своим плакатом, отодрал бумагу и передал ее сидевшему у подножия трибуны секретарю парламента — человеку с плаксивым лицом. Стенографистки зевали от скуки, им было абсолютно нечего делать.
Потом тот же представитель показал всем плакат: «Удалось ли установить причину этого явления? И каковы прогнозы?»
Председатель поднял плакат: «Господин такой-то», и на трибуну вышел премьер-министр.
«В настоящее время причины еще не выяснены. Вполне вероятно, что исчезновение звука определенным образом отразится на имевшихся у нас до сих пор средствах связи, а также на общественной жизни страны. Правительство намерено принять срочные меры по ликвидации последствий этого явления».
Затем выступил министр просвещения:
«Министерство рекомендует всем учреждениям срочно принять на временную работу глухонемых и преподавателей школ глухонемых, способных обмениваться мыслями без помощи голоса. Далее министерство намеревается в срочном порядке через печать и телевидение распространить среди населения особый вид стенографического письма, специально предназначенного для бесед в письменной форме. На тот случай, если это явление окажется продолжительным, министерство располагает проектом создания Комиссии по выработке общенационального стандартного языка тестов. В комиссию войдут специалисты по обучению глухонемых».
Следующий запрос:
«Не инспирировано ли это явление крупными монополиями, вознамерившимися таким способом повсеместно распространить видеотелефон вместо обычного телефона?»
