Орландо представил ему свою новую любовницу Кэтрин; она имела облик высокой темнокожей женщины. Паоло не узнал ее и проверил идентификационный код, который она излучала. Полис К-Ц невелик; оказалось, что однажды Паоло встречался с Кэтрин, но тогда она была мужчиной по имени Сэмюэл, физиком при главном термоядерном устройстве, запускающем все корабли с эмигрантами. Паоло с удивлением понял, что многие гости прибывают к отцу в женском обличье. У основной части граждан К-Ц была принята условная принадлежность к полу; эта манера появилась еще в XXIII веке, и Орландо так старательно навязывал ее сыну, что Паоло не желал ее придерживаться.
«Интересно, – подумал он, – как долго еще просуществует этот обычай».
Они с отцом были одного пола, и потому он видел в отцовской любовнице женщину – вопреки тому, что Кэтрин на самом деле мужчина. Орландо появился в обличье гетеросексуального мужчины, каким его тело и было создано. Сэмюэл тоже сознавал себя мужчиной, и оба могли видеть друг друга как гетеросексуальных женщин. Это был типичный для К-Ц компромисс: никто не вправе отвергнуть старый порядок и полностью отказаться от пола (как принято в большинстве других полисов), но никто не может противиться тому, чтобы в бестелесном виде пол изменялся.
Паоло блуждал от стола к столу, для вида пробовал пищу и скучал по Элене. О коврах Вана разговаривали мало, гости попросту праздновали победу над противниками микрозондов и радовались их унижению – ведь стало ясно, что «вторжение» не нанесло вреда. Страхи Лайслы были напрасны, в океане не оказалось другой жизни, кроме ковров разных размеров. Но Паоло не мог отделаться от мысли, что она и ей подобные боялись не зря.
«Там могло быть все, что угодно, – думал он. – Неизвестные твари, слабые и беззащитные, причем настолько, что мы не смогли бы их сохранить. Нам просто повезло».
Он оказался наедине с Орландо почти случайно – оба спасались от гостей, уйдя в сторонку, на газон.
Паоло спросил:
– Как, на твой взгляд, это воспримут дома?
– Ну, все-таки впервые нашли жизнь, верно? Пусть примитивную. По крайней мере, это поднимет интерес к эмигрантам до того времени, когда отыщется новая инопланетная биосфера. – Орландо, казалось, смирился с тем, что на Земле жаждут каких-то потрясающих результатов и не смогут должным образом оценить открытие. – И химизм совершенно неизвестный. Если бы оказалось, что он основан на ДНК и протеине, то половина земного К-Ц вымерла бы от скуки. Посмотрим в глаза правде: возможности ДНК смоделированы до конца.
Еретическая мысль. Паоло улыбнулся и спросил:
– Полагаешь, если бы природа не придумала чего-то оригинального, у наших людей пошатнулась бы преданность уставу? Иными словами, если бы солипсистские полисы оказались изобретательней, чем Вселенная?
– Именно так.
Некоторое время они шли в молчании, затем Орландо повернулся к сыну.
– Давно хотел тебе сообщить. – сказал он. – Мое земное «я» умерло.
– Почему? Почему он решился?..
Смерть – это самоубийство, другой причины быть не могло, разве что Солнце превратилось бы в «красного гиганта» и выжгло все вплоть до орбиты Марса.
– Почему – не знаю. Либо из-за голосования о доверии к эмигрантам, либо он потерял надежду получить от нас добрые вести, не мог больше выносить ожидания и боялся дурных новостей. О причинах не сообщил. Просто велел внешнему «я» послать сообщение, что это сделано.
Паоло был потрясен. Если клоновая часть самого Орландо погибла от пессимизма, то каковы же настроения у остальных членов земного К-Ц?
– Когда это произошло?
– Примерно через пятьдесят лет после старта.
– Мое земное «я» ничего не сообщило.
– Должен был сказать я, а не он.
– Я так не думаю.
– И ошибаешься.
Паоло смущенно умолк. Как выразить свое горе из-за гибели далекого «я» Орландо – рядом с тем Орландо, которого он считал подлинным? Смерть частички клона была странной полусмертью, событием, которое трудно понять. Земное «я» Паоло потеряло отца; сам отец потерял земное «я». Что это значило для отца? Главной его заботой всегда был земной К-Ц, подумал Паоло и заговорил, выбирая слова:
– Герман сказал, что там поднялась волна эмиграции и самоубийств… когда спектроскопы нашли воду на Орфее. Но если они узнают, что нашли нечто большее, чем воду…
Орландо осадил его:
– Нечего мне объяснять, как и что! Мне самоубийство не угрожает.
Они стояли посреди газона, глядя друг на друга в упор. Паоло перебрал десяток возможных тональностей общения, но ни одна не показалась верной. Можно ручаться: отец отлично знает обо всем, что он чувствует, но к чему это знание может привести? В окончательном виде либо к единству, либо к разрыву. Никаких промежуточных решений.
Но тут Орландо воскликнул:
– Чтобы я убил себя и оставил судьбу сверхчеловечества в твоих руках? Да ты рехнулся, черт тебя побери!
Они захохотали и рука об руку пошли дальше.
Похоже было, что Карпал никак не соберется с мыслями и потому молчит. Паоло хотелось предложить ему мысленный привой спокойствия и собранности, но он был уверен, что друг этого не примет, и спросил:
– Почему бы тебе не выложить все напрямик? Я тебя одерну, если будешь нести чушь.
Карпал недоверчиво оглядел белый додекаэдр и осведомился:
– Ты в этом живешь?
– По временам.
– И это твое основное окружение? Без деревьев, без неба? Без мебели?
Паоло удержался, не повторил одну из наивных, как у робота, шуток Германа.
– Добавлю, когда захочу. Это как… как музыка. Да не расстраивайся ты из-за моего дурного вкуса!
Карпал сделал кресло, грузно уселся и заговорил.
– Хао Ван двадцать три века назад создал сильное уравнение. Рассмотрим последовательность черепиц Вана как информационную ленту машины Тьюринга14…
Паоло запросил в библиотеке расшифровку этого термина: «Концептуальный прототип вычислительного устройства в наиболее общем виде, воображаемая машина, пропускающая через себя в обе стороны бесконечную одномерную ленту с информацией, считывающая и вписывающая символы по заданному набору правил».
– …При верном исходном наборе черепиц следующий их ряд будет выглядеть как лента машины Тьюринга после того, как машина выполнила первый шаг вычислений. Очередной ряд – как лента после второго шага и так далее. Для любой машины Тьюринга есть набор черепиц Вана, имитирующий данную машину.
Паоло дружелюбно покивал. Он не слышал о таких оригинальных выводах, но они не были неожиданными.
– Ковры должны ежесекундно проделывать миллиарды вычислений… но то же делают и молекулы воды вокруг них, – сказал он. – Нет физических процессов, при которых не проделывались бы какие-то расчеты.
