Несмотря, что бар «Островок» находился в полуподвале, здесь было достаточно тепло. Заняв столик подальше от эстрады, продрогшие диверы заказали у сонного официанта бутылочку коньяка, четыре шашлыка, лаваш и «вообще закусочку». Почуяв приличные чаевые, гарсон мигом проснулся и улетел на кухню.
За соседним столиком сидели одетый в дорогой английский костюм мужчина кавказской наружности и скучающая блондинка в красной кожаной юбке. Подвыпивший кавказец уговаривал девушку принять в подарок купленную здесь же в баре коробку засохших конфет.
– Слушай, ты почему не хочешь конфет? – удивлялся он. – Ты должен любить конфет. Ты сама похож на конфет. Пойдем к мине в гости.
– Какой вы быстрый, – вяло отбивалась девица. – А вы где живете?
– В гостиница «Россия», – расцвел кавказец. – Там у мине все есть.
– Это так неожиданно, – кокетничала блондинка. – Я не могу так сразу. И вообще, я люблю, чтоб все было романтично.
– Слушай, романтично бывает в театре Ромен. Хочешь, я приглашу сейчас сюда своих ромале?
– Не надо, не надо ромалэ, – растерялась девушка. – Я не люблю, когда их много. Это не романтично. Я люблю, когда дарят цветы, говорят о поэзии.
– Вай, как я сам забыл, что девушки любят срезанный цветы. Подожди, дорогая. Один секунд и мы нарежем тебе цветы.
Кавказец легко поднялся и подошел к стойке бара, на которой стоял японский телевизор. Бросив пару слов бледному от подвальной жизни бармену, он обменял сотенную купюру на букет гвоздик, которые забрал вместе с вазой.
– Дарю тебе цветы, – он поставил вазу на стол.
– Спасибо! – девушка зарылась лицом в гвоздики.
– Ты Пушкина стихи знаешь?
– Конечно, знаю.
– И Лермонтова знаешь?
– Очень хорошо знаю, – засмеялась она.
– Вот видишь, мы говорили о поэзии. Теперь пойдем к мине в гости на гостиница!
За окном сверкнула молния. Телевизор на стойке включился сам. На экране появился известный научный телеведущий с мясистым породистым носом и потусторонним взором, навсегда устремленным вверх под кустистые брови. Камера отъехала в сторону. Рядом оказался мужчина в темном костюме с гладко зачесанными назад седыми волосами.
– Итак, дорогие телезрители, – аристократически наклонил голову ведущий, – Наш гость, академик Алексей Алексеевич Лемех поделился с нами своими оригинальными взглядами на самую, пожалуй, важную проблему современной физики. Если принцип Эйнштейна в самом деле не точен (в чем мы пока не уверены) и гравитация не эквивалентна инерции, то многим ученым придется пересмотреть свои представления о структуре Вселенной. А пока мы попросим академика Лемеха ответить на вопросы телезрителей. Товарищ Павлючко из Нижних Котлов спрашивает, возможно ли столкновение Земли с кометой Галлея, которая вскоре будет пересекать орбиту нашей планеты.
– Столкновение невозможно, – покачал головой Лемех, – по той простой причине, что комета пересечет плоскость орбиты Земли, но не саму орбиту. В этот день между кометой и Землей будет лежать расстояние в десятки миллионов километров.
Услышав имя Лемеха, Малх насторожил уши, но бледный бармен, с детства ненавидевший физику, выключил телевизор.
– Запись! – пожал плечами Кари.
Подлетел гарсон с подносом и начал расставлять напитки и закуски. Выпив по стопке коньяку «за науку», диверы набросились на еду. Слегка заморив червячка, Белов взял бутылку и повернул этикеткой на свет.
– Азербайджанский коньяк «Гой гол», – прочитал он. – Жаль, что не армянский. Хм, три звездочки. Я и не знал, что в Баку делали коньяк. «Гой гол» какой-то. Впервые слышу.
– Не «Гой гол», уважаемый, а «Гёй гёль», – вмешался кавказец. – В Баку не делают коньяк. Его делают в Шамхоре. Это говорю я, Рифат Хантамиров, директор по коммерции от шамхорского коньячного завода.
– Прошу к нашему столу, – Кари приветственно помахал рукой. Встроенный в браслет часов детектор подтвердил, что на кавказце нет оружия.
Хантамиров присел на свободный стул и подозвал официанта. Хрустящая бумажка перелетела в бездонный карман гарсона и он тут же исчез.
– Друг, я скажу тебе один умный вещь, только ты не обижайся, – южанин наклонился к Белову.
– Это – не «Гёй гёль». Вообще это не такой продукт, который полезный для здоровья. Нормальный коньяк был до повышения цен. Вах, если бы у меня был машина времени! – зацокал он. – Я бы поехал жить туда. Даже еще лучше – в 71-й год. А здесь нам больше делать нечего.
– Что вы имеете в виду? – насторожился Кари.
– Ай, дорогой! – укоризненно покачал головой кавказец. – Что имею, о том и речь веду. Исторический съезд нашей партии кончается, да? Кончается великая эпоха. Снова народы мира придут в движение, изменится лик Земли. А кто мне скажет, кому это нужно? Какой в этом смысл? Как говорил великий и мудрый Омар Хайям:
Откуда мы пришли, куда свой путь вершим?
В чем жизни нашей смысл, он нам непостижим.
Как много чистых душ под Колесом Лазурным
Сгорает в пепел, прах, а где скажите дым?
Появился официант с новой бутылкой коньяка. Он приготовился вытащить пробку, но Рифат поднял палец. Гарсон поставил бутылку и тихо испарился.
– Друзья! – кавказец сделал широкий жест. – Это от нашего стола – вашему столу. Никто не знает, что нас ждет впереди. Может быть, сегодня мы пьем коньяк от последнего урожая. Кто знает, наступит ли сентябрь? Но даже в этот последний зимний вечер я твердо говорю, что шамхорский коньяк лучше.
– Чем же он лучше? – недоверчиво спросил Белов.
– Шамхорский коньяк пахнет солнцем, а этот – вшами. Нет, не вшами, а такими красными, в грязной постели бывают. Клопами, вот кем! Я всегда могу за бутылку шамхорского отдать две другие.
– Давай, если есть, – подловил Белов. – Я должен другу две бутылки армянского, а достать негде.
– Друг! – поднял палец кавказец. – Это святое. Пойдем, у меня есть в машине. Девушка, ты никуда не уходи. Я скоро приду назад.
Хантамиров не вернулся. Прорицатели редко угадывают свою судьбу. Особенно, когда речь идет о ближайших часах их жизни. Свернув за угол, они увидели черную волгу с открытым багажником, в котором копался неизвестный в кожаной куртке.
– Земляк! – укоризненно сказал кавказец, бесшумно зайдя за спину грабителя. – Зачем ты залезал в мою машину? Если тебе что нужно, ты скажи. Я так отдам.
Вор резко выпрямился и врезался головой в крышку багажника. Зашипев от боли, он выхватил нож и ударил Хантамирова в грудь. В последний момент тот успел подставить локоть. Нож скользнул по руке и вонзился в плечо. Реакция кавказца была мгновенной. Двинув коленом нападавшего в пах, он вырвал нож и быстро махнул им перед собой. Остро отточенное лезвие просекло белое горло до позвонков. В распахнутых глазах вора отразились неоновые огни рекламы. Он схватился за горло и упал в грязный снег. Жизнь покидала его вместе с ручейком крови, вытекавшим из-под скрюченных пальцев.
