Вечером состоялся разговор, которого ждали все, - он должен был определить наши действия. Вельд был краток:
- Незачем произносить надгробные речи. Четверо остались в Пространстве. Пусть живут их имена. Не станем мы устраивать и прощальных салютов последняя вспышка "Эфемериды" была достаточно яркой... - Секунду его лицо оставалось каменным. - Четыре человека ушли из жизни, а живые обязаны бороться до конца. Таков закон, товарищи. Мы сами его создавали. Будем же поступать так, как он велит. Теперь о нашем положении. Все понимают, до чего кстати оказалась наша экскурсия на вспомогательную ракету... А Бег успел рассказать о ней главное. Увы, применительно к нашему положению оно состоит в том, что на этом кораблике далеко не уплывешь, и сейчас могу сказать откровенно: чудо, что мы сюда-то добрались... "Поиск" поведал о планете и много, и мало. Известно: здесь нет опасной радиации и вообще ничего, могущего повредить здоровью человека. Мы весим столько же, сколько весили на Земле. Нам не придется привыкать к иному, чем на родине, суточному циклу, а два солнца вместо одного - тоже не очень существенно и даже не составляет, как все, вероятно, успели убедиться, особых неудобств. Привыкнем, и замечать перестанем. Вместе с тем мы знаем о планете ничтожно мало. Прежде всего есть ли тут жизнь? Здравый смысл обязывает не исключать худшее: жизнь существует и к тому же в формах, которые могут нам не понравиться. Но, во-первых, я предполагаю такую возможность, единственно следуя инструкции Космического устава. Во-вторых, мы отлично вооружены - кстати, Челл, отдайте пистолет, он вам больше не нужен, - и бояться нечего. Кроме одного реального, хотя и потенциального пока что врага - дефицита воды. Я говорю "потенциального", так как в принципе на планете не может не быть воды... Отсюда - главная задача (не будет преувеличением назвать ее целью нашего существования здесь на данный момент): найти родник, озеро, речку, колодец, все равно что. Об остальном будем думать потом, однако в общих чертах не мешает коснуться и более отдаленного будущего. Вслед за тем, как "Поиск" выбрал маршрут и повел корабль сюда, наш славный командир Бег послал радиограмму в направлении наибольшей вероятности прохождения пассажирских космических трасс... Впрочем, ее запросто может перехватить и грузовик, а на каждом из них есть аппаратура на такой случай: получит - перешлет куда надо. Мало того, на подходе к планете Бег выбросил радиобуй, который стал ее спутником. Словом, я ни на миг не сомневаюсь - рано или поздно нас найдут и выручат. Нет в истории робинзонов, к которым в конце концов не приходил бы корабль. Что касается пищи, то ее нам хватит до конца жизни (между прочим, я намерен протянуть еще не менее полувека), потому что бедная "Эфемерида" была буквально набита продуктами, и немалую их часть разместили в отсеках нашего кораблика. Продукты везли впрок на Зеленый остров, а о воде, естественно, не позаботились, там ее разливанное море... Вывод напрашивается следующий. Давайте считать, что по дороге на Зеленый остров мы передумали - решили пожить немножко на планете с более суровым климатом. А заодно поиграть в тех чудаков, которым нравились необитаемые острова... Второе: завтра на рассвете Бег Третий, Виктор Горт и Тингли Челл пойдут па разведку с единственной целью - отыскать источник пресной воды... разумеется, попрохладнее и повкуснее, иначе мы им объявим выговор, не так ли? - Коротко улыбнувшись, заключил: - Отправление в пять ноль-ноль, возвращение - не позже полудня, причем независимо от результатов экспедиции. - Тоном искреннего сожаления Петр добавил: - С превеликим удовольствием прогулялся бы сам, да только годы дают о себе знать... А ведь в кои веки раз удалось попасть на незнакомую планетку! Как говорили древние, старость не радость...
Закончив столь прозаически свою программную речь, Вельд, увязая в красном песке, поплелся в хвост ракеты. Уверен, вы сами оценили мудрость - без всякого преувеличения! - слов и поведения "космического мусорщика". Не требовалось особой наблюдательности, чтобы заметить, как успокоились и приободрились люди. А старый хитрец продолжал играть свою роль: его тяжелая походка уныло оповещала всех о прожитых годах и застарелой усталости. Краем глаза я увидел, как Сол Рустинг не без некоторой жалостливости поглядел вслед Петру, а затем, расправив - насколько это было возможно - сутулые плечи чиновника, мужественно улыбнулся Коре Ирви. Прежде чем скрыться за тускло поблескивающим покатым бортом нашего ковчега, Вельд как бы невзначай взялся большим и указательным пальцами за мочку уха. Человек, чья профессия была связана с космосом, не мог сделать это случайно. Знак требовал: "Внимание!" Внутренне подобравшись, я приготовился при первом удобном случае пойти за ним.
Да, обстановка нормализовалась. Оживился, предвкушая утреннюю вылазку, Тингли и уже рассказывал Коре и Рустингу что-то, судя по их реакции, смешное. Я решил, что мой уход останется незамеченным, когда голограф кивнул мне. Что ему надо? Против воли опять шевельнулась враждебность. Но Виктор Горт улыбался приветливо, чуть смущенно, и я подошел к нему.
- Простите мою назойливость, - сказал он. - Хотелось вам кое-что показать.
Недоумевая, я последовал за ним. У входа в ракету Художник знаком попросил остановиться, сам шагнул внутрь.
- Смотрите внимательно...
Выражение не свойственной Горту застенчивости не сходило с его лица. Он стал перед креслом, которое по штатному расписанию "Эфемериды" было моим рабочим местом, достал из кармана альбом- камеру; еле слышно щелкнул миниатюрный механизм.
В лучах заходящих солнц, освещающих ракету, возникло изображение астролетчика, распрямившего тело в стремительном прыжке. Он летел прямо на меня и смотрел расширившимися глазами прямо мне в глаза. Юное смуглое лицо было воплощением решимости, а тело - целеустремленного мышечного взрыва. Кровавые отблески солнечных лучей, составлявших реальность нынешнего момента, удивительно напоминали мерцание тревожного сигнала, кричавшего о начале Распада там, на "Эфемериде", и я вновь испытал, только теперь уже сознавая это, так как глядел на себя со стороны, властное, подавившее все желание успеть. Во что бы то ни стало успеть к двери, прежде чем она обрушится, отрезая ракету от гибнущего корабля, - к человеку за порогом... Успеть - и спасти!
Изображение исчезло.
- Зачем? - грубо спросил я Художника. - Зачем и по какому праву вы меня преследовали все эти дни, а сейчас демонстрируете свое великолепное мастерство? Разве вам еще неясно, что мы - не друзья?
Он провел рукой по высокому, суживающемуся у висков лбу.
- Я же Художник, - сказал он так, будто это и объясняло все, и оправдывало. - Думаете, мне приятно надоедать людям? По-моему, даже животные ненавидят меня, когда я их снимаю... И вы меня спасли ведь...
