— Разве так ходят по долине, глупая? Тебя сожрет зверь.
— Я знала, что ты здесь, — сказала Речка, высвободившись из его рук. — Я шла по следам. Здесь нет никого, кроме нас с тобой.
— Я оставил след?
— До ручья. Потом ты шел по ручью и вышел у крутого камня. Но я знала, куда ты идешь. Ты идешь к перевалу. Я нашла твой след в Цветочной долине. Не бойся. Солнце поднялось высоко, и наши следы унесет ветер.
— Ты зачем пришла? — спросил Жало, прислонясь спиной к стволу дерева. Многоножки проторили дорогу по его голой груди и тащили в норы мешочки с нектаром.
Речка протянула руку, набрала горсть многоножек и открывала мешочки со сладким нектаром. Она ела сама и угостила Жало.
— Я спросила у матери, — сказала Речка. — Ты еще спал. Ночью. Я спросила, будешь ли ты работать в поле. Она сказала, что ты с утра пойдешь к ручью за рыбой. Ты обманул мать, но я догадалась. Возьми меня с собой.
— Нельзя, — ответил Жало. — Там Белая смерть.
— Я все равно уйду из деревни. Старший сказал, что через одну ночь отдаст меня в жены Скале. У Скалы уже три жены. Он страшный.
— Скала — великий охотник, — ответил Жало.
— Я не хочу быть женой Скалы. Возьми меня с собой.
— Я иду по дороге Немого Урагана. Никто еще не прошел этой дорогой.
— Немой Ураган был моим отцом.
— Ты женщина. Ты слабая. Ты не умеешь метать копье.
— Я буду твоей женой.
Жало ничего не ответил. Он хотел, чтобы Речка стала его женой, но Старший сказал — нельзя. Немой Ураган овдовел и взял в жены мать Жала, когда ее муж не вернулся ночью с охоты. Хоть у Жала и Речки были разные отцы и матери, их считали братом и сестрой. Старший сказал, что отдаст Речку Скале. Жало был зол на Старшего, но промолчал. Потому что охотнику нельзя идти против воли богов.
— Ты не боишься богов? — спросил Жало.
— Но мы уйдем из долины. За перевалом другие боги. Так говорил отец.
— Если Белая смерть возьмет меня, Старший прикажет тебя убить.
— Я не боюсь. Я — дочь Немого Урагана. — Речка села на землю и вытянула ноги.
— Я целый час бежала по твоим следам, — сказала она. — И нашла тебя. Я могу стать охотником.
Жало рассмеялся.
— Женщины кидают в землю зерна и варят мясо. Охотники — мужчины.
— Ты сам копаешь землю, — сказала Речка. Она погладила его ногу. Волосы девушки, сбритые в храме в день совершеннолетия, уже отросли и топорщились над ушами.
— Я хотел бы взять тебя в жены, — сказал Жало. — Но нельзя нарушать волю богов.
— Ты нарушил ее, когда ушел к перевалу.
— Погоди, — сказал Жало, подтянулся на суке дерева, вспрыгнул на него, чтобы сверху посмотреть на тропу. — Ты так громко говоришь, что воины услышат.
— Они еще спят. Дверь в их дом закрыта.
— Старший все слышит. Он никогда не спит. Помнишь, как мы с тобой украли целую ногу подземного зверя и спрятались в маленькой пещере? Никто нас не видел.
— Толстый Жук нас видел. Он рассказал Старшему.
— Нет, Толстый Жук не знал, где наша пещера. А он пришел туда.
— А потом, — засмеялась Речка, — он вел нас по деревне, останавливался у каждого дома, вызывал всех на улицу и говорил: «Эти дети украли мясо».
— «Они украли мясо, которого мало».
— Правильно. «Они украли мясо, которого так мало». И бил нас палкой. Но ты не плакал.
— Я не плакал. А он сказал, что мы теперь не увидим мяса до самого лета. Так велят боги. И будем работать в поле с утра до ночи. А мне хотелось мяса.
— Но отец давал нам мясо. Разве ты забыл? Он давал нам от своей доли. Он говорил, что не хочет, чтобы мы умерли с голоду. Он не говорил, а показывал руками, что мы умрем.
— Отец был хороший.
Речка поднялась на ноги, подобрала с земли копье Жала и спросила:
— Мы пойдем к перевалу? Или ты забыл?
Жало спрыгнул с сука. Он обиделся. Речка не должна была напоминать мужчине, что ему следует делать. Но она была права. Что толку сидеть на суку и болтать ногами. Дождешься, что воины нападут на след.
Утро кончилось. Тени стали короче, и ветер стих. От темной массы кустов поднимался легкий пар — растения отдавали воду, накопленную за длинную ночь. Запахи земли, животных, растений стали гуще; многочисленные следы, оставленные зверями и людьми, пропадали в испарениях долины. Лучшие часы охоты — от рассвета до жары — прошли. Жало потянул Речку за волосы.
— Будь покорна, жена, — сказал он слова, которые мог произносить лишь Старший.
— Пусти, мне больно.
Они шли вдоль кустарника, но ни разу не вступили в его тень. Жало вспугнул красную змею, метнул в нее камнем из пращи, змея взвизгнула, завертелась в траве и рассыпалась на десяток змеенышей. Между кустарником и скалами оставался узкий проход, пропадающий шагов через сто. Но Жало смело шел вперед. Так велел Ураган. Речка ступала ему в след и дышала в затылок. Иногда она протягивала вперед руку и касалась пальцами спины юноши. Жало дергал плечом, сбрасывал ее руку. Ему тоже было страшно. Если из кустов вдруг кто-нибудь выскочит, бежать некуда. Три шага — и скала.
Потом осталось два шага. Потом настал момент, когда можно было развести руками, и правая упрется в иглы кустарника, а левая коснется холодной мокрой скалы. По скале стекали тонкие струйки воды, и брызги попадали на кожу. Здесь было холоднее, чем у деревьев. Жало замер. Впереди, в нескольких шагах, кустарник прижимался к скале.
— Здесь, — сказал Жало тихо.
— Дороги нет, — сказала Речка, — Ты не ошибся?
— Ураган сказал: «Где кусты и скала станут вместе, беги вперед».
— Никто еще не ходил здесь.
— Твой отец ходил. Он был великий охотник.
Жало ткнул копьем в кусты. Ветка шевельнулась, словно живая, и подобрала иглы. Жало отвел копьем ветку и шагнул вперед. Речка держалась за его набедренную повязку. Жало копьем отодвигал ветви и протискивался между ними и скалой. Ветви смыкались сзади, стало темнее, и кто-то зашевелился совсем рядом.
Речка испуганно вскрикнула, Жало кинулся вперед, кусты хватали его крючками иголок, побеспокоенные обитатели темноты ворчали, пищали и шипели вслед.
Жало бежал, зажмурив глаза, и не он, а Речка первой поняла, что они ушли из долины. Кусты расступились, и беглецы оказались в широкой расщелине, дно которой устилали мелкие камни, а скалы по сторонам, темные, покрытые лишайником, сходились над головой.
Жало перевел дух. Речка сорвала пук травы и вытирала кровь с лица и груди. Жало поторопил ее.
— Если мы разбудили Белую смерть, она нас здесь легко догонит. Мы пойдем до желтой стрелы.
— Мне больно, — сказала Речка.
— Тогда оставайся. Или иди в деревню.
