Но настал момент, когда наши мозги - ни коллективно, ни поодиночке не могут справиться с миром нами же сотворенной сложности. И мы должны идти на поклон к эвроматам. Должны, ничего не поделаешь.
Но, в сущности, это не так! Мы никому не кланяемся. Эвроматы - живая часть нас, живых, коллективизированная часть нашего мозга. Возможно, они усилят и наш индивидуальный мозг. Я уверен, что Файтер разработает программы соответствующей генетической операции. Но эвроматы тоже усовершенствуются, и начнется что-то вроде межвидовой борьбы, хотя она, эта борьба, должна послужить на пользу обеим сторонам. Наконец, пройдет время, и мы поймем, что, по сути, борьбы не было, что сотворен новый вид социальных организмов с более мощным коллективным и индивидуальным разумом. И, быть может, с такой функцией, которая уже не сводится к нашему представлению о разуме. И наверняка с невообразимо высокими для нас темпами эволюции...
Наша беда, Боб, в абсолютизации индивидуальности. Временами ты ощущаешь себя владыкой великой страны, испытываешь так называемый фараонов комплекс. Но, в общем-то, Боб, ты прекрасно понимаешь, что ты - лишь символ, как бы тотем стоящей у власти группы. И самые умные фараоны тоже понимали это. Твое счастье - в твоей стандартности, близости к среднему уровню. Твое главное достоинство в том, что ты устраиваешь большинство этих людей. Ты согласен подчиняться их требованиям и наступать на горло любому собственному мнению, если оно слишком заметно выбивается за рамки предписанного тебе стандарта.
А Файтер из тех, кто способен менять сам стандарт. Поэтому вы кажетесь непримиримыми врагами. Между тем друг без друга вам не обойтись.
Люди, покушающиеся на стандарты, кажутся тебе и твоей команде красными. Это как в космологии, Боб, - мы смотрим на убегающие галактики и видим, что линии спектра сдвигаются к красному концу. Этот эффект называется красным смещением. Так вот, все, устремленные в будущее, несут в себе красное смещение. Но в конце мы идем за ними и чаще всего по их костям.
Они первыми бьются лбом в опасность и кричат о ней, и твой долг, Боб, слышать их крики. Если бы не они, мы до сих пор бегали бы за мамонтами, размахивая палками и камнями.
Ты скажешь: теперь мы носимся друг за другом, размахивая ядерными боеголовками и лазерными пушками. Верно. Но не это определяет эпоху. На планете так или иначе кормится семь миллиардов человек, и кое-кто из них успел побывать на Луне и Марсе, а сейчас летит к спутникам Юпитера и - что, может быть, самое главное - пытается преобразовать человека и общество здесь, на Земле.
Так вот, прислушайся к людям, о которых через столько-то лет или веков скажут: если б не они, мы до сих пор носились бы друг за другом, размахивая ядерными боеголовками...
Прислушайся, Боб, потому что настоящее, в которое ты целиком погружен, никогда не состоит из одного только настоящего. Настоящее - это сжатая пружина памяти и предвидения, и упаси нас господь забыть об этом и подставиться под адский удар с того или иного конца.
Извини, Боб, по неискоренимой привычке я говорю темнее Дельфийского оракула. Но слушающий да услышит!
УОНДЕРИНГ".
Президент умолк и потянулся к стакану с соком.
- По-моему, мы не можем рассчитывать на этого Уондеринга, - задумчиво произнес Сэм. - Он явно не с нами... Вот уж не подумал бы. Мне казалось, они с Файтером смертельные враги - как раз из-за этих эвроматов, или нет?
- Между смертельными врагами и смертельными друзьями невелика дистанция, - усмехнулся Джи-Пай. - Древний Фил может видеть в Файтере свое, так сказать, лучшее я, то, которое он сам не сумел реализовать. Такое бывает...
- Давайте разбегаться, только без всяких красных смещений, - со слабой улыбкой сказал Президент и потер переносицу. - Уондеринг считает меня вашим стандартом, а стандарту положено веровать. Так вот, я хотел бы верить в добрую волю Уондеринга.
- Смотри, Бобби, - вставая, сказал Сэм. - Я профессионал и чувствую, что этот Файтер блефует. Мои ребята могут легко проверить мою гипотезу. Впереди целая ночь, а другой у нас может не быть...
"Я теряю целых семь ночей с Мэри и то не давлю на Боба, - подумал Шедоу. - Лишь бы этот бык не наломал дров... Если он на свой страх и риск потрясет Файтера, все пропало. Мы наверняка попадемся в какую-то простенькую ловушку, а главное - сорвется вся моя игра... Древний Фил недаром решился на завтрашнюю поездку. Он прозрачней, чем думает, для меня - прозрачней... И хорохорится - куда тебе там! Иначе зачем он стал бы носить свой парик? Ведь все знают, что он давным-давно лыс, как колено... Ему неохота выглядеть стандартным яйцеголовым. Как же - сокрушитель стандартов! Значит, он еще рассчитывает совершить то, что не успел в своей слишком долгой и слишком праведной жизни - вот и вся психология... Пусть совершает!"
- Я тоже вполне доверяю Древнему Филу, - вступил он в разговор, - и прошу тебя, Сэм, не предпринимать ни одного шага против Файтера. Во всяком случае ни одного шага, не согласованного с Бобом и со мной. По-моему, завтра днем все экземпляры его доклада лягут на этот стол.
Президент удивленно посмотрел на Шедоу, но ничего не сказал.
"Надо как-нибудь выяснить, не скрывает ли и Файтер идеально отполированный шар под своей роскошной шевелюрой", - мелькнула у Шедоу весьма никчемная, хотя и слегка позабавившая его мысль.
8
Раннее утро с трудом втискивалось в сознание Джима Файтера. Он лениво встал и с полчаса бесцельно проблуждал по коттеджу, таская на себе совершенно опустошенную снотворным и оттого бесполезную голову. Потом заставил себя сварить кофе и несколько минут поболтаться под душем. И снова стал бродить по комнатам, утешаясь вновь обретенной способностью к размышлениям.
Вот уже утро, думал Файтер, и ничего не произошло. Тройная доза снотворного, достаточная для длительной блокады действия Труз-маски, не пригодилась, только довела до одури. Похоже, все обо мне забыли...
Тишина. Я всю жизнь гнался за тишиной, и вот она - настоящая тишина. Садись за стол и твори, все звуки ушли из этого дома. Не носится по лестницам с громом стартующей ракеты младшенький, Пит, не пристает с заковыристыми вопросами старший, уже понемногу бунтующий Джимми. И средний, Энтони, тоже не встревает в самый неподходящий момент с предложением сыграть в шахматы. Мало ему домашней ЭВМ, мало она его бьет... И Сьюзи не придет в мой кабинет и не станет тыкаться носом в затылок, как щенок, которому скучно...
Вот так, садись и твори - перекраивай Вселенную и человека в идеальных условиях комфортабельнейшей из одиночных камер.
Нет, ничего не перекроить - тишина кричит памятью, дом кричит всеми голосами пустых комнат, голосами, которые накопились здесь за много лет. И кажется, все бы отдал, чтобы оживить эти голоса, выдавить их из тюбика памяти в этот дом, заполнить его реальным мельканием, звуками, запахами...
