- Ну? - спросил Новак. Прошло не более трех внутренних часов со времени остановки двигателей, но Антон уже устал от напряжения. "Скорей! Скорее покончить с этим!"
- Сейчас... - Ло Вей повернул несколько рукояток на пульте, потом, вспомнив, поднял голову. - Антон, будет сильный толчок. Надо предупредить их.
- Верно, еще покалечатся. - Капитан включил микрофон общей связи. Внимание! Максим, Сандро, Патрик, Юлий - слушайте! Через пять секунд звездолет испытает толчок силой в три-четыре "жэ". Где бы вы ни находились, закрепитесь в креслах или возьмитесь за поручни. Начинаю счет: пять... четыре... три...
В этот момент под ударами загремела дверь камеры. Новак растерянно посмотрел на Ло Вея.
- Они не слышали. В этой части коридора нет динамиков... Что делать? - Секунду поколебавшись, он подошел к двери, рывком открыл ее и, не дав никому опомниться, оглушительно заорал:
- Отойдите от двери! Возьмитесь за поручни! Сейчас будет сильный толчок!!!
Здесь были все четверо: Максим, Патрик, Сандро и Торрена - тяжело дышащие, с яростными лицами. На мгновение они опешили, но тут же молча все вместе рванулись в камеру. Новака выручило лишь то, что они мешали друг другу.
- Ло, включай! - последним усилием сдерживая натиск, крикнул Антон.
Все оцепенели. Но вместо толчка отдачи, который должен был известить о том, что заряженная антигелием ракета выброшена катапультой в пространство, прозвучал растерянный возглас Ло Вея:
- Смотрите! Смотрите, что делается!
Сейчас это можно было видеть не только на экране радиотелескопа, но и в иллюминаторы: рой "ракеток" ожил и светился! Он как бы выворачивался наизнанку - "ракетки" расходились во все стороны от центра. Рой распустился празднично сверкающим бутоном, который скоро превратился в большое кольцо.
"Они поняли опасность, - мелькнуло в голове Новака. - Готовятся! Ну вот..."
Однако "ракетки" снова сошлись в плотный шар. Внутри него замигали вспышки. В первый момент астронавты не поняли, почему каждая последующая вспышка оказывалась тусклее предыдущей.
- Уходят! - шумно выдохнул Максим.
- Улетают к Ближайшей...
- Возвращаются...
Вскоре ритмически вспыхивающую точку стало трудно различить среди звезд. Вот и на экране изображение роя поблекло, сошло на нет. Астронавты молча смотрели друг на друга.
- Испугались они, что ли? - пожал плечами Патрик.
- Нет. Они поняли... - в раздумье заговорил Максим. - Испугались! Несколько "ракеток" из этого роя шутя смогли бы разбить наш звездолет. Они поняли нас, вот что. Даже не то слово "поняли". "Ракетки", по-видимому, давно поняли, что мы такое, может быть, еще на Странной. Судя по тому, как они с расстояния в тысячу километров сумели разобраться в том, что творилось в звездолете, для них это не проблема... Но сейчас они впервые приняли нас всерьез. Да, да! - Он тряхнул головой. - Они поняли, что мы не только "что-то": слабая и еле-еле живая белковая материя, но и что мы кто-то. Ты был прав, Антон: для "ракеток" это явилось несравненно более трудной задачей, чем для нас... и все-таки они постигли! Поняли, что встретились с иной высокоорганизованной жизнью, которая развивается по своим законам, стремится к своим целям. И что нельзя ни пренебречь этой жизнью, ни бесцеремонно вмешаться в нее. Трудно сказать, что им внушило уважение: нацеленный на рой контейнер с антигелием, наши схватки...
- ...или, может быть, наша кинограмма дошла до их сознания? - вставил Патрик.
- Во всяком случае, единственное, в чем ты был прав, Антон: к ним нельзя подходить с нашими мерками и нашими представлениями, - заключил Максим.
- Что ж... - устало опустил глаза Новак, - если вы считаете, что во всем остальном я был не прав, то... мне нельзя быть вашим капитаном. Выбирайте другого.
- Ну зачем так? - примирительно сказал Торрена. - Собственно, пока еще никто не прав. Мы так и не узнали, что они хотели...
- Э! Зачем слова, зачем выяснять отношения, Антон? - с ленивой и холодной усмешкой молвил Максим. - Долетим как-нибудь... Хотел бы я знать, что будет на Странной через десять лет?
А Новак думал о том, что согласие в команде восстановится не скоро.
