Не помня себя от паники, с трудом сдерживая подкатывающуюся к горлу дурноту, я бросилась вон из Цирка. Весь последующий день я провела в своей комнате, объясняя это плохим самочувствием. Соседки, напуганные моим бледным потерянным видом, вызвали врача. Чтобы отделаться от доктора, я сослалась на обычное женское недомогание. Слава Богу, врач разрешил мне не выходить на уроки.
Вечером, когда девочки готовились ко сну, а я лежала, не шевелясь и уставившись в потолок, кто-то постучал в дверь. Одна из моих товарок, ее звали, кажется, Кэти, отправилась открывать дверь.
— Мне нужно поговорить с Мэй, — услышала я голос Сол.
— Она болеет и не может никого видеть, — авторитетно заявила Кэти.
Послышался слабый писк и звук закрываемой двери, и в комнату вошел Нортон. Он был необычайно бледен, глаза лихорадочно блестели, пальцы рук нервно теребили молнию на куртке.
Он посмотрел на меня, и меня бросило в дрожь от его взгляда. После продолжительной паузы, он повернулся к девочкам, наблюдавшим за всем происходящим с открытыми от удивлении ртами, и процедил сквозь зубы.
— Пошли вон.
Что-то в его тоне заставило их повиноваться. Сол проводил их до выхода, запер дверь на ключ и вернулся ко мне.
— Не подходи, — крикнула я, вжимаясь всем телом в стену.
— Не бойся, я тебя не трону, — глухо сказал он. Он сел на мою постель, низко наклонив голову.
— Ты все видела, — утвердительно проговорил он через некоторое время. — Впрочем, этого следовало ожидать.
— Я ничего никому не скажу, только уйди отсюда, — взмолилась я. Я была уверена, что он пришел, чтобы расправиться со мной.
— Я не трону тебя. Мне надо только с тобой поговорить.
— Нам не о чем говорить. Ты чудовище, маньяк, ненормальный, мне плохо от одного твоего вида. Убирайся, сейчас же, — последние слова я выкрикнула, задыхаясь от рыданий.
Сол дернулся, как от пощечины, и побледнел еще больше.
— Я не знал …
— Убирайся прочь!!!
— Умоляю, выслушай меня. Я знаю, ты поймешь меня…
— Я все давно поняла. Ты бесчеловечный и расчетливый ублюдок. Ты специально подстроил все это, чтобы покончить с Берни раз и навсегда.
Бледность моего собеседника достигла апогея.
— Откуда ты знаешь? — хриплым шепотом спросил он.
— Я умею делать выводы, — с горечью произнесла я. — Ты даже не заинтересовался подробностями, когда я пыталась тебя предупредить. Ты дал возможность Бену взломать своего пользователя, ты подбросил ему информацию о том, как открыть Ви-Зал и запустить Ви-Игру. О, ты все хорошо продумал. Никто не будет тебя ни в чем винить, потому что это они напали на тебя, а ты лишь защищался. Поэтому ты и угрожал мне, чтобы я не нарушила твои столь изощренные планы.
— Я не мог знать, что останусь в живых после часового пребывания в ускоренном режиме, — возразил Сол дрожащим голосом. На этот раз его рекордная бледность сменилась красными пятнами, покрывшими лицо и шею.
Я засмеялась, правда смех больше походил на карканье подбитой вороны.
— Если я скажу, что знаю, как ты избежал этой печальной участи, то ты меня убьешь? Интересно, как ты это сделаешь? Треснешь головой об стену или сломаешь шейные позвонки? А может…
— Прекрати! — визгливо крикнул Сол, вскочив на ноги. — Я не убийца, я не хотел ни кого убивать.
Я многозначительно промолчала.
— Я обещаю, что пальцем тебя не трону, — проронил Сол, садясь обратно на кровать и закрывая лицо руками: — Расскажи, почему я не умер и не сошел с ума в Ви-Зале?
— Концентрация, медитация, йога, просветление и прочее, означающее полное отключение сознания от внешних раздражителей. Я не раз видела, как ты это делаешь.
— Откуда ты знаешь про медитацию?
— Встречала упоминания в книгах.
— Тебе никто не поверит. Современная наука считает все это сказками.
— Может, поэтому ты меня сейчас и не пристукнешь, — согласилась я. — А про тебя скажут, что у тебя было временное помутнение рассудка. Ты не владел собой, когда со звериной жестокостью избивал Берни. И еще, тебе невероятно повезло, что последствия этой ви-игры не были необратимы для твоего разума.
— Просто фантастическая проницательность, — пробормотал он. — Как бы мне хотелось ей обладать.
— Моя фантастическая проницательность приносит мне одни несчастья, — устало проговорила я. — Уходи, прошу тебя.
— Берни умер не сразу, — тихо сказал он, опять побледнев. — Его могли бы спасти, если бы вовремя вызвали врача.
— Откуда ты знаешь, — пролепетала я, холодея от ужаса.
— Я чувствовал его агонию, его боль, его страх. Это… невыносимо. Мне, кажется, я схожу с ума. Мне надо с кем-нибудь поделиться…
Я снова рассмеялась, на этот раз от облегчения.
— И ты для этой цели выбрал меня, ты, больной идиот. Дудки, найди другую жилетку и рассказывай ей про свои галлюцинации, сколько тебе влезет, а меня оставь в покое. Выметайся отсюда, пока я не позвала на помощь.
— Мэй, прошу тебя, — в его глазах было столько боли и тоски, что в сердце шевельнулась жалость, но воспоминания о событиях прошедшей ночи заглушали любые положительные чувства к этому мальчишке.
Я молча указала пальцем на дверь. Он встал и, опустив голову и плечи, как побитая собака, пошел к выходу, шатаясь и еле переставляя ноги.
— Больше я его не видела, — резюмировала я свой несколько затянувшийся рассказ.
— Вы знаете, что Берни действительно не сразу умер? — спросил меня Черный Ангел, как всегда бесстрастным тоном. Я даже потихоньку начала привыкать к его манере разговаривать.
— Да, — рассеяно ответила я. — Когда стали известны все подробности, выяснилось, что он умер по дороге в больницу. Это значит, он был еще жив как минимум два часа после того, как я покинула место преступления.
— Вы могли бы предотвратить трагедию и спасти человека в любое время, с того момента, как узнали о плане Бена Гертца. Почему вы этого не сделали?
— Пошли вы к черту! — я вскочила со стула, рассвирепев: — С тех самых пор я не знала покоя. Я мучилась сознанием того, что побоявшись вмешаться, стала косвенно виновной в смерти Клауса. Как же! Ведь нас воспитывали на идее, что человеческая жизнь — священна. И мне, несчастной дуре, ни разу не приходила в голову мысль, что такие, как Берни заслуживают наказание. И Сол поступил правильно со своим врагом. Смертельным врагом, который сам пытался его убить. Он сделал все верно, да так чтобы другим неповадно было.
— Значит теперь вы одобряете поступок своего школьного товарища?
— Господи, — я плюхнулась обратно на стул, пораженная этим простым, в общем-то, выводом. Что произошло со мной за последние полгода?
