Но драка была достаточно кровавой, и за короткое время площадь усеялась оглушенными и истекающими кровью людьми. Многие из них с размозженными головами падали под ударами лошадиных копыт и уже не вставали. Приспешники Али Шаха превосходили числом сторонников Алафдаль Хана, но большинство людей из толпы было на стороне вазира - это подтверждалось градом камней и обломков, которые свистели над головами его врагов. Один из таких снарядов чуть не погубил самого их предводителя. Черепок, брошенный изо всех сил в Али Шаха, пролетел мимо и врезался в бородатый подбородок Алафдаля с такой мощью, что на глазах у вазира выступили слезы. Когда он пошатнулся в седле и его рука, сжимающая саблю, упала, Али Шах замахнулся ятаганом. Смерть нависла над ослепленным великаном, который ошеломленно оглядывался, чувствуя опасность. Но Ширкух, ринувшийся через толпу, оказался между ними. Он перехватил взметнувшийся ятаган на свою саблю и оттолкнул назад, поднявшись на стременах, чтобы придать силы удару. Его клинок ударил плашмя, но заставил левую руку Али Шаха подняться в отчаянии и обрушился на тюрбан с такой яростью, что вождь, окровавленный и бесчувственный, упал на землю.
Вопль благодарности раздался из толпы. Люди Али Шаха, смущенные и растерянные, отступили. Неожиданно раздался стук множества копыт. Отряд, построенный правильным порядком, въехал на площадь и, врезавшись в толпу, пронзил ее насквозь. Всадники в черных кольчугах и остроконечных шлемах безжалостно топтали людей, попавших под копыта коней. Предводителем у них был чернобородый юсуфзай, великолепный в своей гравированной золотом кольчуге.
- Дайте дорогу! - приказал он с твердой самонадеянностью человека, наделенного властью. - Очистить рыночную площадь именем Абд эль Хафида, эмира Руб эль Харами!
- Черные тигры! - затрепетал народ, подаваясь назад, но вопросительно глядя на Алафдаль Хана.
Мгновение казалось, что вазир бросит вызов всадникам; его борода ощетинилась, глаза расширились... но он заколебался и, пожав широкими плечами, опустил саблю.
- Подчинимся закону, дети мои, - призвал он своих сторонников и, чтобы не разочаровывать их, полез в свой объемистый кошель и бросил пригоршню золотых монет поверх их голов.
Они бросились собирать монеты, крича, радуясь и смеясь. Кто-то дерзко крикнул:
- Да здравствует Алафдаль Хан, эмир Руб эль Харами!
На лице Алафдаля комично отразилась смесь тщеславия и опасения. Поглаживая красную бороду, он искоса взглянул на юсуфзая с торжеством, но в тоже время несколько смущенно.
Начальник отряда резко сказал:
- Нужно положить конец этому безобразию. Если случится еще одна драка, эмир заставит тебя держать ответ. Ему надоел этот раздор.
- Али Шах первый затеял ссору! - взревел вазир.
Толпа позади него угрожающе заворчала, люди украдкой наклонялись за камнями и палками. И снова наполовину ликующее, наполовину испуганное выражение пробежало по бородатому лицу Алафдаль Хана.
Юсуфзай засмеялся.
- Слишком большая популярность может стоить человеку головы, - с издевкой сказал он. Затем повернул коня и наехал на толпу, крича, чтобы все расходились.
Сборище неохотно и недовольно подалось назад, бормоча в бороды угрозы. Брент понял, что единственное, чего им не хватает, чтобы поднять восстание - смелый предводитель. Люди Али Шаха, посадив своего бесчувственного вождя в седло, покинули площадь. Алафдаль смотрел им вслед с беспомощной злобой. Затем он заревел, как медведь, и поехал прочь со своими людьми. Ширкух последовал вслед за ним. Проезжая мимо Брента, бросил на него короткий взгляд, который означал, что он его не забыл.
Мухаммед эз Захир повел свой отряд и пленника с площади, а затем по кривой улочке, иронично ворча в бороду:
- Алафдаль Хан, честолюбивый и трусливый, оказался в жалком положении. Он ненавидит Али Шаха и все же боится обострять вражду. Ему хотелось бы стать эмиром Руб эль Харами, но он сомневается в своих силах. Никогда вазир ничего не добьется, только и остается ему пить вино да бросать деньги толпе. Дурак! Но дерется он все же, как голодный медведь, потревоженный в берлоге.
Один из афганцев вытолкнул Брента вперед и повел к зданию с окнами, закрытыми железными решетками.
- Это Чертово логово, феринги! - сказал он злобно. - Никто отсюда никогда не бежал, и никто не проводил здесь больше одной ночи.
У дверей тюрьмы Мухаммед сдал своего пленника под ответственность одноглазого судозая с отрядом звероподобных чернокожих, вооруженных дубинками. Они провели его через тускло освещенный коридор к камере с решетчатой дверью и втолкнули туда. Затем на пол был поставлен кувшин с тухлой водой и брошен кусок заплесневелого хлеба. Ключ повернулся в замке с холодным резким лязгом.
Последние лучи заката проникли через узкое, густо зарешеченное окошко под самым потолком.
Брент машинально поел, охваченный тяжелыми предчувствиями. Все его будущее зависело теперь от Ширкуха, а значит, балансировало на острие меча. Устало растянувшись на брошенном в углу ворохе соломы, засыпая, он подумал: "А существовал ли вообще когда-нибудь преуспевающий, прекрасно одетый человек по имени Стюарт Брент, который спад в мягкой постели, пил прекрасные напитки из запотевших стаканов, танцевал с красивыми женщинами в бело-розовых нарядах? Была ли та, другая жизнь? Если да, то все, что с ним произошло, - какой-то дурной сон. Брент открыл глаза и огляделся. Нет, это не сон. Это страшная реальность - гнилая солома, кишащая насекомыми, тухлая вода, заплесневелый хлеб и запах крови, который, казалось, впитался в его одежду после сражения на площади.
4
Брент проснулся от слепящего света факела. Когда его глаза привыкли к колеблющемуся свету, он увидел, что факел вставлен в гнездо в стене, а перед ним стоит высокий человек в длинном шелковом халате и зеленом тюрбане с золотой брошью. Он презрительно рассматривал его. Взгляд больших серых глаз был холодным как лед.
- Вы Стюарт Брент. - Это было утверждение, не вопрос. Человек говорил по-английски с едва заметным акцентом.
Брент не ответил. Он понял, что перед ним Абд эль Хафид, который появился, словно облаченный в плоть персонаж из сказки. Абд эль Хафид и Эль Борак стали принимать в утомленном мозгу Брента образы несуществующих двойников, влекущих его к гибели. Сейчас перед ним был один из них. Возможно, и Эль Борак окажется в конце концов таким же реальным.
Брент почти беспристрастно изучал стоявшего перед ним человека. В этом наряде он выглядел настоящим азиатом. Черная борода еще более усиливала сходство. Однако кисти его рук были слишком велики для высокородного мусульманина - мускулистые, безжалостные руки, которым скорее пристало сжимать рукоять меча. Сам он казался сильным и ловким, хотя и не таким по-тигриному гибким, как Ширкух.
