Объев несколько кустов, вышел на солнцепек, лег в траву и блаженно потянулся. Настроенный на философский лад, думал о взаимоотношениях человека с природой, задавшись целью определить свой место в великом круговороте материи.
День для Веры прошел в сомнениях: искать или не искать Никифора. Лелеяла маленькую, как солнечный зайчик, мини-надежду: может быть, он все-таки отзовется. Но шел час за часом, тени становились все длиннее, росли и росли, а вместе с ними росла и тревога. А что, если минутный взрыв меланхолии толкнул его на безрассудный, непоправимый поступок?
Засуетилась, начала торопливо собираться. Когда все необходимое было уложено в небольшие, но вместительные гнезда летательного аппарата, она долго сидела у бортового приемника, пытаясь поймать сигналы радиомаяка "Электрона". Но в эфире стоял такой треск и шум, что сделать это было нелегко. Она настраивала аппарат, прикусив нижнюю губу. Нетерпеливые пальцы крутили тумблеры, может быть, слишком нервозно, потому что в микрофон все время врывался посторонний разговор:
- Это окончательно: лечу на спутник! - возбужденновеселый девичий голос.
- Подумай, не спеши... - юноша, умоляя.
- Самый лучший санаторий, мой милый; в цирке Платона. Можно...
- Что за отдых под пластиковым небом?
Потом мешало что-то еще. Все это раздражало Веру, и она подумала: а не обратиться ли в зональный информационный центр? Там ведь можно, пожалуй, получить координаты "Электрона"...
Но вот сквозь хаос звуков послышалось долгожданное и потому волнующее попискиванье. На осциллографе задрожал голубой узор: ну конечно же голос "Электрона"! Однако в монотонных автоматических сигналах послышалось Вере чтото тревожное, и она, не теряя ни секунды, взлетела в вечернее небо и направила аппарат в ту сторону, откуда доносились эти звуки. Включила самую большую скорость, аппарат летел почти беззвучно, но ощущалась легкая вибрация. Примерно через час совсем стемнело, и по тому, что внизу исчезли огни, Вера догадалась, что там уже потянулись леса. Зигзаги на экранчике осциллографа уменьшились, свернулись и наконец сосредоточились в самом центре - зеленое пульсирующее пятнышко. Значит, можно идти на посадку, искомый объект - в радиусе от пятидесяти до семидесяти метров.
Чем ниже спускался Верин аппарат, тем больше сгущалась тьма, а когда, ломая ветки, приземлился, ей показалось, что она угодила на дно какой-то океанской впадины - за иллюминатором было черным-черно. Что делать? Где искать Ника? Вышла из аппарата, но даже шагу ступить не осмелилась. Постояла, держась за край люка и напрягая слух. Черные глаза тьмы, не мигая, уставились на нее со всех сторон, что-то ухнуло, зашелестело, тишину проколол тонюсенький треск. Неужели кто-то крадется к ней? Веру охватил страх. Сдавило грудь, кровь захолонула в жилах. Съежившись, вскочила в кабину, включила свет, зачем-то поправила прическу, касаясь волос растопыренными пальцами. Взглянула в зеркало - ах, какое бледное лицо! А чего она, собственно, так испугалась? Включила приемник музыка заполнила кабину и постепенно успокоила ее. Подумала: а не открыть ли люк? Может быть, Никифор услышит...
Села, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза...
Вроде бы и не спала, а иллюминаторы уже залиты голубизной, видны уже деревья, кусты. Самый обыкновенный лес, и ничего страшного!
Первым долгом решила найти "Электрон". Быть может, Никифор в нем еще спит. Пробираясь сквозь заросли, уже через несколько минут заметила неподалеку красноватый шар, похожий на огромную неспелую ягоду.
- Ау! Никифор!
Наткнулась на остатки костра, постояла около озерца. Где же Ник? Брела, оглядываясь по сторонам, прислушиваясь к шорохам, потрескиванью, шелесту. Разводила в стороны ветки, грозившие порвать изящный синий костюм и поцарапать лицо. А вот и примятая трава на опушке, ясно, здесь лежал он, упрямец эдакий!
- Ни-ки-фо-ор!
Лес несколько раз повторил ее крик и умолк. Едва заметная тропинка повела Веру вдоль леса, под живой стеною лип. Деревья словно светились в кронах, капли росы то тут, то там вспыхивали, как миниатюрные солнышки, брызжа рубиновыми, лиловыми, золотистыми блестками"! и все это играло и переливалось. Вере стало так хорошо на душе... О природа, какой же невыразимой красотою ты блещешь!
...Никифор лежал, скорчившись, на левом боку, весь в крови.
Правая рука оголенная, кровь запеклась на глубоких царапинах. Большая рана ниже колена. Отекшее, в ссадинах лицо, глаз не видно.
- Ник! Ник! - Вера прижала ухо к его груди.
Поднялась, побежала к своему аппарату за санитарной сумкой. Начала торопливо обрабатывать рану, кое-как дрожащими пальцами перевязала - ведь ей никогда не приходилось оказывать медицинскую помощь.
- Чуяло мое сердце: что-то случится...
- Ничего... - прошептал Никифор, еле шевеля опухшими губами. - Только бы к аппарату...
С помощью Веры он попытался встать, но застонал и тяжело опустился на землю.
Вера вспомнила: где-то в этих местах работает отец Клары. Неужели откажется помочь? Впрочем, он же не один в заповеднике.
- Потерпи, Ник, я скоро вернусь...
Вызвала Лесное, но отец Клары был где-то на делянке.
- А что случилось? - спросила Кларина мама.
Вера вынуждена была рассказать. Радиоволны принесли ей тяжелый вздох. Вера порывалась бежать, а Кларина мама все расспрашивала, что и как.
"Эврика! - подумала Вера. - Посажу аппарат возле него! И как это я сразу не сообразила?"
Закрыла люк, склонилась над пультом. Аппарат резко взмыл вверх. Приземлилась в нескольких метрах от Ника. Взяла под мышки, приподняла, но не могла ступить и шагу: Никифору стало совсем плохо. Опустила его на землю. Растерянно посмотрела вокруг, вытерла пот с лица. Что же делать?..
В глубине леса что-то промелькнуло, послышалось жужжание, и Вера увидела, как, петляя между деревьями, приближается "Меркурий" - одноместное летающее кресло. Она издали узнала Кларину маму и почему-то зарделась.
- Вот хорошо, Надежда Павловна, что вы прилетели! - поспешила к ней, когда Меркурий плавно приземлился рядом с аппаратом Никифора.
Надежда Павловна соскочила на землю, быстро подошла к Никифору, раскрывая на ходу свой хирургический чемоданчик. Посмотрела на юношу, потом перевела взгляд на дерево, по которому ползали пчелы.
- Меду захотел... Сейчас, Вера, наложим шины...
Пока Надежда Павловна делала свое дело, Вера стояла на коленях и осторожно подкладывала лед к распухшим щекам Никифора. Над головами всех троих спокойно гудели пчелы, в ветвях заливались птицы, деревья думали о чем-то своем - все в природе было равнодушно к человеческим заботам и волнениям.
"Золотая у Клары мама, - думала Вера, наблюдая, как Надежда Павловна умело забинтовывает Нику ногу. - А он терпеливый - ни разу и не застонал..."
