— Я говорил о том, что наш колхоз попал в особое положение, — продолжал Васютин, окидывая взглядом слушателей. — До войны это было настоящее налаженное хозяйство. Враги спалили почти все. Но вот они, — Васютин указал на молодежь, — вместе со стариками при огромных трудностях первых послевоенных лет стали заново строить колхозную жизнь. Мы должны были осваивать все запушенные земли, возводить дома, налаживать животноводство. Тогда мы только думали о механизации.
— А как же сейчас? — сочувственно спросил Вадим. — Вы понимаете, что в нашем хозяйстве мало помогут мелкие усовершенствования. Что толку, если кто-нибудь из нас придумает лишний зуб к граблям?
Среди слушателей прошелестел тихий смех.
— В этом году в нашем районе опять с весны было мало дождей, — продолжал Васютин. — Но мы, конечно, выполним свои поставки государству. На трудодни тоже достаточно придется. Да разве только этого мы хотим? — взволнованно сказал он и, приподняв палку, стукнул ею о землю.
— Мечтать вы любите? — Никифор Карпович неожиданно обратился к гостю.
Вадим замялся. Ему почему-то было стыдно в этом признаться, так как в институте он слыл за неисправимого мечтателя и фантазера.
— Разная бывает мечта, — задумчиво произнес Васютин. — Иные доходят до того, что самой большой мечтой для них оказывается пятнадцатипудовый боров, как у тетки Макарихи. Есть у нас такие мечтатели… А мечтать о большом, красивом каждый человек должен…
Только сейчас Багрецов увидел Ольгу. Она сидела на конце бревна и о чем-то озабоченно шепталась со Стешей.
— Никифор Карпович, — обратилась к Васютину Стеша. — Вот мы тут с Олей говорили о ваших словах, о мечте то есть. У меня она тоже есть. Может быть, маленькая и обыкновенная. — Стеша встала и, лукаво оглядела своих друзей. Мне иной раз кажется, что вот эти бревна, на которых мы сидим, эти кирпичи, указала она на них, — сами друг за другом складываются, а вот уже растет и растет наш клуб…
— Нет, Стеша, — перебил ее Васютин, поняв шутку. — Так не бывает даже в мечтах. Ишь, чего захотела! Клуб, как ты знаешь, мы будем строить все-таки своими руками.
— Ну хорошо, — согласилась Стеша. — Я так себе его представляю: высокий зал со сценой, бархатный занавес. Наш кружок здесь ставит оперы. А в другие дни в этом же зале мы учимся.
— У нас ведь есть общие агрозоотехнические курсы. Все зимой учатся, заметил Васютин. — Кончишь их — получишь звание мастера сельского хозяйства первого разряда. Понимаешь? Мастера, Совсем как на заводе.
— Нет, этого мне мало, — решительно сказала Стеша. — Пусть здесь будет академия.
— Какая? — кто-то со смехом спросил из темноты.
— Обыкновенная, сельскохозяйственная. Ну, не сама, а одно из ее отделений, — поправилась Стеша.
— Вот так придумала!
— А что? — запальчиво воскликнула Стеша. — Если у меня мечта есть высшее образование получить, а из колхоза уезжать не хочу, как тогда быть?
— Будешь учиться заочно, как я, — отозвалась Ольга. — Твои мечтания, Стешенька, легко сбываются. А вот у меня, как перед глазами, проходит широкая река… Здесь, внизу, — она указала в темноту, — нет никакого оврага, он заполнен водой, и тянется эта река через наши поля далеко-далеко, до самых Выселок. От реки разбегутся во все стороны распределительные каналы. Заколосится ветвистая пшеница! При хорошем удобрении мы будем снимать с гектара не меньше чем сто центнеров. Но и это не все. Мы разведем новые культуры, сады, актинидию, виноградники…
— А кок-сагыз забыла? — обиженно вставила Стеша. — И здесь нужны сто центнеров, никак не меньше.
— Согласна, — подтвердила Ольга и, широко раскрыв большие глаза, задумчиво продолжала: — Иной раз голова кружится от этих мечтаний. — Она зажмурилась, как бы от солнца. — На реке поставим плотину, электростанцию, ее энергия позволит нам полностью электрифицировать все наше хозяйство… Я не могу себе даже представишь, что может дать нам вода. Мне иной раз так хочется бросить камешек с этого обрыва, чтобы услышать всплеск…
Девушка подняла обточенную гальку, удивленно посмотрела на нее и бросила в темноту. Камень зашуршал по песку.
— И если уж мечтать, Никифор Карпович, то именно об этом. О реке! - решительно закончила Ольга. — Иногда мне кажется, что стоило бы повернуть Камышевку прямо к нам…
— Ишь, куда хватила! — удивился кто-то.
— Ничего необыкновенного в этом нет, — сказал Васютин. — Если нужно, все можно сделать. Конечно, такие вопросы не решаются с бухты-барахты. Надо учитывать не только интересы нашего колхоза, а общие, всего района…
— Не горюй, Ольга, — послышался сочувственный голос. — Весной с этого обрыва будешь камни в пруд бросать.
— Рыбу в нем разведем…
— На лодках будем кататься, — мечтательно добавила Стеша.
— Все будет, — поддержал своих друзей Васютин. — Если, конечно, хорошо потрудитесь. Запруду большую придется построить.
— А оросительные каналы? — спросила Ольга.
— На это дело воды не хватит. Ее надо искать в другом месте.
— Как искать? — удивленно спросила Стеша.
— Как золото ищут, — улыбнулся Васютин. Помолчав, он продолжал: — Не случайно, ребята, у нас с вами зашел разговор о больших мечтаниях. Мне кажется, что сейчас многим даже из нашей колхозной молодежи именно этого и не хватает… мечтательности. Не хватает думы о будущем во всем его размахе и широте. Я так думаю, что теперь слово «мечтатель» уже начинает приобретать другое значение. Советское государство показало, что для нас ничего нет невозможного, что каждая плодотворная фантазия становится действительностью… Поэтому мечтатель у нас уже что-то вроде изобретателя — так близко сходятся эти, на первый взгляд разные, понятия. Мы всегда представляем себе «чертеж мечты». Да вы же сами прекрасно понимаете, что сталинский план переделки природы показывает, сколь реальна может быть наша мечта. Этот план требует мобилизации всех наших творческих сил, инициативы, огромного большевистского размаха. В нем заключено все! Мы с вами закончили лесопосадки, а где наши водоемы? Где оросительные каналы? Мы еще многое должны сделать! Помните, я как-то вам рассказывал о том, что говорил Михаил Иванович Калинин о комсомольцах: «Как заманчива для молодежи эта перспектива участвовать в коллективной борьбе за власть человека над природой, над вселенной!» Подумайте об этом… Над вселенной!
Багрецов слушал Васютина, затаив дыхание. Никогда он не мог себе представить, что тот так ясно и понятно выразит его настроения. Ведь именно так чувствовал Вадим. Именно с этим он обратился к Васютину. А Ольга? Ее взволнованная речь, видно, надолго останется в памяти Вадима. Вот и сейчас сидит она, строгая и сосредоточенная. Глубокие черные тени скользят до ее лицу. Они дрожат и колеблются при каждом покачивании лампочки, и тогда кажется, что девушка недовольно хмурится.
