— Мы оба с наваром, — заметил Меняла.
— Верно.
— Так, может, поделим банк и разбежимся? — предложил тот.
Кройд загадочно улыбнулся.
— Мне тоже так кажется, — согласился Меняла. — Сдавай!
Когда рассвет вызолотил дочерна закопченные оконные стекла, и голограммы призраков, сопровождаемые эскортом пыльных механических летучих мышей, отправились на покой, Меняла помассировал оплывшие виски, устало потер воспаленные глаза и поинтересовался:
— Может, расписку возьмешь?
— Да ты в себе? — удивился Кройд.
— Ты должен был удержать меня от последних ставок!
— Раньше предупреждать надо. Откуда мне знать, что ты не можешь выписать чек.
— Вот дерьмо! Ну, не могу! И что же делать теперь?
— Дашь что-либо взамен, полагаю.
— Что, к примеру?
— Имя.
— Чье имя? — зевая, поинтересовался Меняла, забрался рукой под пиджак и поскреб грудь в области сердца.
— Того, кто отдает тебе команды.
— Какие еще команды?
— Вроде той, что передал Живчику.
— Ты что — издеваешься?! Назови я его, и это станет последней глупостью в моей жизни.
— Последней глупостью станет не сделать этого, — жестко уточнил Кройд.
Рука Менялы вынырнула из-под полы с автоматическим кольтом тридцать второго калибра, дуло уставилось Кройду в глаза.
— На понт меня не взять! — процедил Меняла. — Слыхал про пилюльки под названием «дум-дум»? Хочешь принять парочку?
Внезапно рука Менялы опустела, а из-под ногтя пальца, лежавшего на спусковом крючке, брызнула кровь. Перед тем как вытащить обойму, Кройд аккуратно поставил пистолет на предохранитель. Выкатив затем несколько патронов на ладонь, уважительно подтвердил;
— Ишь ты, не соврал — и впрямь «дум-дум». Нет, вы только гляньте на эти пилюли! Кстати, пора наконец представиться. Линялый — это не совсем точно. Мое настоящее имя — Кройд Кренсон, Дремлин. Слыхал, небось? Никому еще не удавалось обставить меня. Может, ты слыхал также, что я маленько с приветом, с известными причудами? Называешь имя и относительно моих заскоков остаешься в блаженном неведении. Иначе…
Меняла облизал пересохшие губы. Бугры под лоснящейся кожей лица заходили вдвое чаще и быстрее.
— Если кто узнает, я покойник.
— А кто кому доложит? — пожал плечами Кройд и придвинул к собеседнику груду купюр. — Вот, включая комиссионные за ввод в игру. Назови имя, забирай зелень и гуляй. Иначе составишь компанию обитателям этих коробочек — троим одновременно. — Кройд выразительно постучал по крышке игорного стола.
— Денни Мао, — процедил Меняла, — из «Скрюченного дракона», что рядом с Чайнатауном.
— Он передает тебе черный список и платит?
— Да.
— А кто стоит за ним, кто дергает ниточки?
— Можешь выбить из меня все дерьмо до последней капли, если я знаю!
— Когда именно этого Мао можно застать в «Драконе»?
— Думаю, он сидит там почти постоянно, хотя, если верить слухам, мелькает и в других местах. Мое дело такое: звонят — являюсь. Вхожу, вешаю пальто. Обедаем, пропускаем по глоточку-другому. О делах — молчок, ни слова. Когда отчаливаю, нахожу в кармане пальто клочок бумаги с двумя-тремя именами и конверт с зеленью. Все, как с Глазастым — он тоже так делал.
— А в первый раз?
— Тогда мы с Денни долго прогуливались, и он растолковал что к чему. Как бывало после, я уже объяснил.
— И это все?
— Абсолютно.
— Тогда свободен.
Меняла сгреб со стола ворох купюр, рассовал по карманам. Затем приоткрыл было свой постоянно кривящийся рот, захлопнул, поразмыслил еще чуток и наконец родил:
— Давай разойдемся по одному.
— Не возражаю. Наше вам с кисточкой.
Меняла направился к боковому, обложенному могильными плитами выходу, а Кройд, собирая со стола остатки выигрыша, размечтался о сытном завтраке.
Добираясь до «Высокого туза» на лифте, Кройд с сожалением вспоминал о длинной череде утраченных им талантов. Вот бы здорово полетать в такой погожий весенний денек, мечтал он, пока лифт, кряхтя, медленно тащился до нужного этажа. Выбравшись наконец из кабины, Кройд на минутку задержался в холле, чтобы оглядеться.
Шесть столов были укомплектованы полностью — сразу по две пары за каждым; за двухместным седьмым, рядом с баром, покачивая перед собой высокий изукрашенный бокал с каким-то экзотическим пойлом, сидела в гордом одиночестве смазливая брюнетка в серебристой блузке с глубоким вырезом. Вдоль стойки расположились еще четверо: трое парней и девица. В прохладном полумраке нестройный аккомпанемент из побрякиваний шейкера, смешков в зале, звяканья стаканов и кубиков льда утопал в мягких вкрадчивых пассажах модерного джаза. Кройд прошел прямо к стойке.
— Хирама не видел? — спросил он у бармена.
Тот на мгновение оторвал взгляд от бутылок и отрицательно покачал головой.
— Может, объявится поближе к вечеру? — дополнил вопрос Кройд.
Бармен неопределенно пожал плечами:
— Давненько что-то не видал его здесь.
— А как насчет Джейн Доу?
Бармен снова взглянул на Кройда, проявив на этот раз больший интерес:
— Получила полный расчет.
— То есть, по сути дела, ты не знаешь, могут ли сегодня они осчастливить ваш кабак своим присутствием?
— По сути дела — нет.
Кройд задумчиво кивнул:
— Меня зовут Кройд Кренсон, и я собираюсь у вас сегодня долго столоваться. Так вот, если вдруг появится Джейн, как бы мне об этом узнать сразу?
— А лучший способ для этого у нас простой — оставьте записку на служебном столике. И сидите себе спокойненько.
— Дай на чем написать, — потребовал Кройд.
Бармен скрылся за стойкой и тут же вынырнул с карандашом и блокнотиком. Кройд нацарапал короткое послание.
Когда он возвращал блокнот, на его бледную руку нежно легли загорелые пальчики с ярко-красными ноготками. С них взгляд Кройда перебежал на плечо, перекинулся на грудь, почти открытую откровенным декольте, где помедлил мгновение, затем поднялся выше. Перед ним стояла та самая одинокая леди со своим экзотическим коктейлем. При более внимательном взгляде она смутно показалась Кройду знакомой…
— Кройд? — произнесла брюнетка мягким вкрадчивым голосом. — Не надоело еще стойку подпирать?
Встретив взгляд темно-карих глаз в упор, Кройд все мгновенно вспомнил.
— Вероника! — просиял он.
— Точно. Не такая уж дырявая память для психа, — заметила она, улыбаясь.
— Ну все, выспаться сегодня ночью уже не доведется! Извини за прямоту.
— Знаешь, а эти белые бачки тебе идут. Делают тебя таким солидным, сразу выделяют из толпы.
