Она неожиданно замолчала и прислушалась к звукам, доносившимся снаружи. К звукам ветра сейчас примешивалось какое-то станное постукивание — то ли дятел долбил ствол дуба, то ли где-то неподалеку забивали гвозди. Тамара Евсеевна подошла к окну и выглянула наружу так, чтобы самой остаться незамеченной. Мания преследования? — подумала Таня. Чего он боится? Во всем, что Тамара рассказала, не было пока ничего угрожающего. Похоже, она просто уводила Таню от какой-то мысли, которая в противном случае пришла бы в голову. Зачем это ей нужно?
Тамара вернулась к столу, но села теперь не напротив Тани, а рядом с ней — так ей было удобнее смотреть в окно, хотя видно было немного, только часть двора и покосившийся забор.
— Мне понадобилось шесть дней, — сказала Тамара Евсеевна. — Нет, сама я так ничего и не нашла, но… Ночью я плохо спала, а Аркаша, как обычно, скрипел стулом в своей комнате. Я услышала, что он встал и пошел в туалет… Господи, я так боялась, что он меня увидит… Закатит скандал. Но я должна была знать, это уже было просто выше меня, понимаешь? Я встала и босиком пошла в аркашину комнату. Туалет у нас в конце коридора, ты знаешь, и я бы не успела сбежать, если он… Ничего, обошлось. На экране был какой-то текст на английском, и я только успела записать адрес — не на бумаге, конечно, а в адресную книгу, я очень надеялась, что, выйдя из этого сайта, Аркаша не станет проверять записанные адреса. А утром я этот адрес сотру, и он ничего не заметит…
— Он действительно ничего не заметил, — продолжала Тамара Евсеевна. — Ему опять звонили в три ночи, он опять что-то нервно бормотал в трубку, а утром почему-то не пошел на работу. Я должна была уходить, а тот адрес так и остался в компьютере, Аркадий, встав, наверняка начал бы работать и… В общем, я, понимаешь, внаглую залезла в его комнату, включила компьютер… А что мне оставалось? Аркаша посмотрел на меня одним глазом и сказал: «Что, мать, тебя тоже уело? Интернет — это как зараза»… И повернулся на другой бок. А я переписала адрес на бумагу, исключила из адресной книги и пошла на работу. В то время мне казалось, что я помогаю сыну. На самом деле…
Тамара Евсеевна подняла на Таню совершенно растерянный взгляд, у матери Аркадия просто не могло быть такого взгляда, Таня не могла себе представить эту женщину растерянной или не понимающей, что происходит на свете. У нее всегда и на все были ответы, даже на те вопросы, которые не были заданы.
— На самом деле, — сказала она, — если бы не я, Аркаша остался бы жив. Понимаешь, Таня?
Почему-то именно сейчас, задав этот вопрос, Тамара Евсеевна будто потеряла точку опоры. Она опустила голову в ладони и разрыдалась, беззвучно, но так открыто, что Таня подумала: она действительно уверена в том, что своими поступками приблизила гибель сына.
Из того, что Тамара успела рассказать, Таня могла сделать единственный вывод, и она этот вывод, конечно, сделала: Аркаша обнаружил в Интернете информацию, которая вовсе не предназначалась для постороннего взгляда. И теперь те, кто этой информацией распоряжался по праву, требовал от Аркаши… чего? Чтобы тот не лазил по сайтам, для него не предназначенным? Чтобы Аркадий не распространялся о сведениях, которые узнал? Других вариантов, похоже, не было, да и эти выглядели неубедительно. Обычно люди для того и помещают в Интернет сведения, чтобы сделать их всеобщим достоянием. Есть, конечно, исключения… Таня вспомнила историю с израильским юношей по прозвищу Аналайзер, гениальным компьютерщиком, «расколовшим» секретные коды Пентагона и списавшим некую сверхсекретную информацию. Служба безопасности до него в конце концов добралась… и что? Таня не очень внимательно следила за той историей — кажется, прокуратура долго разбиралась: то ли беднягу в тюрьму посадить за разглашение секретной информации, то ли предложить Пентагону взять Аналайзера на службу, поскольку гениальные мозги на дороге не валяются. Не исключено, что решили сделать и то, и другое: сначала посадить, а после отсидки пригласить в Пентагон на работу.
Но если Аркаша расколол секретные файлы российской, скажем, службы безопасности, ему не стали бы звонить по ночам — у бывших гебистов разговор короткий: приехали, забрали, поговорили. Дальше — по обстоятельствам.
— Что было потом? — спросила Таня, когда ей показалось, что Тамара Евсеевна немного успокоилась.
Аркашина мать действительно перестала плакать, но и говорить не могла — сидела, уставившись в какую-то точку на стене, и мучительно думала о чем-то своем. Вопрос Тани она слышала, но ответить была еще не в состоянии. А может, и не собиралась отвечать. Тане показалось, что Тамара Евсеевна решила не продолжать рассказ — на этот счет ей в голову пришли какие-то неожиданные соображения. Таню эти соображения не интересовали, она хотела знать, что было дальше. Ясно, что как-то все это связано с убийством — сама Тамара об этом сказала, — и следовательно, без этой информации до убийц, возможно, и не добраться. Рассуждать о том, как Аркаша влез в какие-то секретные сайты и поплатился за это, можно сколько угодно — все это неконкретно и нисколько не приближает к разгадке.
— Что было потом? — нетерпеливо повторила Таня.
— Хочешь еще чаю? — бесцветным голосом спросила Тамара Евсеевна, давая понять, что не намерена продолжать разговор на интересовавшую Таню тему.
— Я хочу знать, почему убили Аркадия, — твердо сказала Таня. — Вижу, что вы это знаете. И я не понимаю, почему вы сбежали… Не нужно так на меня смотреть, вы сами знаете, что именно сбежали. Завтра похороны, а вы прячетесь здесь, боитесь даже показаться в собственном доме. Почему?
— Потому что меня убьют, как его… — прошептала Тамара Евсеевна. — Не хочу…
— Не понимаю, — сказала Таня, в отчаянии пытаясь собрать начавшие расползаться мысли. — Если бы моего сына… ох, простите… но если… Я бы, наверное, все сделала, чтобы их поймали…
— Их? — усмехнулась Тамара Евсеевна. — Ну поймают там каких-то… Ничего это не даст, вот что. А если они узнают, что я… Убьют. Они же не знают, что я ничего не знаю. Думают, что я тоже…
— Кто — они? — спросила Таня.
— Да откуда я знаю! — закричала Тамара Евсеевна и тут же прикусила язык, будто боялась быть услышанной. Она даже выглянула в окно, чтобы убедиться, что перед домом не видно людей.
Сумасшедший дом, — подумала Таня. От страха Тамара просто рехнулась. Ничего она на самом деле не знает и не понимает, просто гибель Аркадия свела бедную женщину с ума, Бог знает, что она подумала, стоя в морге над телом сына, возможно, что-то сместилось в ее сознании, вот она и бросилась прочь — не из Москвы, а из реальности. Ушла в вымышленный мир и пребывает в нем, выдумав себе страхи для оправдания.
Тогда и рассказ ее — выдумка, плод воображения? Нет, такая игра фантазии была Тамаре не свойственна, мать Аркадия всегда была женщиной практичной и с довольно ограниченным кругозором, ей бы в голову не пришло то, о чем она только что рассказывала как о реальной ситуации.
Наверняка она что-то знает. Наверняка Аркаша что-то нашел в Интернете. Наверняка ему звонили — этого Тамара не придумывала. Но связано ли все это с убийством? Может, и нет.
Таня подумала, что зря теряет время. Не обладая способностями Жилина, она вряд ли заставит Тамару рассказать всю правду — пусть хотя бы ту, что кажется правдой самой Тамаре. Если она хочет здесь оставаться и вздрагивать при каждом шорохе — ее право. Нужно вернуться в Москву и сказать Жилину, где искать исчезнувшую женщину. Нет, возвращаться нельзя — слишком долго. Нужно найти телефон в Барашково и позвонить…
Номер Жилина… Она записала его на бумажке, которую вложила в записную книжку. А книжку… Книжка осталась на тумбочке у Светы, Таня вспомнила это совершенно определенно, ей не нужно было даже и проверять. На всякий случай — мало ли какие фортели выкидывает память — она открыла сумочку и начала копаться в содержимом. Тамара Евсеевна с возраставшим вниманием смотрела, как Таня выкладывает на стол косметичку, мелочь, носовой платочек, билет на электричку, ключ от Светыной квартиры… Записной книжки, конечно же, не было.
