На счастье, Густав Васильевич не был любителем сантиментов. Даже не обнял. Прикоснулся легонько к локтю – и тут же руки по швам, подбородок вверх.
– Твои комнаты готовы. – По-немецки даже слова любви и заботы звучат, как армейские команды. – Жаль, что ты не привез с собой Гинтара. Хороших слуг все труднее стало сыскать.
Я понимаю, Герочка. Он такой, каков есть, и не стоит его оправдывать. В конце концов, ему удалось в этом изнеженном благами гадючнике вырастить сыновей людьми.
Поздний обед не впечатлил. Хотя лютеране и не придерживаются православных постов, но в Томске я и в такое время куда вкуснее и обильнее трапезничал. Благо на комоде в прихожей дожидается приглашение в дом Мезенцева на ужин…
Вместо обмена новостями – разбор бухгалтерских книг. Мы с Герочкой оказались богаче еще на сто тысяч с хвостиком, но после полумиллиона такие деньги уже не воспринимаются большими. Неприятная новость – ни в Англии, ни в Пруссии не удалось получить патенты на взрывчатку. И там и там требовали описания технологии получения и результаты испытаний, а нанятые отцом стряпчие не смогли ответить ни на один заданный вопрос. Ну да и бог с ними. Не больно-то и охота было. Наверное, и не стоило дергаться. Получим патент на зипетрил. Хотя бы для того, чтобы заклятые друзья не смели его производить.
С помощью отцовского друга Ивана Давидовича Якобсона удалось получить подряд на снабжение новыми видами канцтоваров Военного министерства. Это практически гарантировало, что в Адмиралтействе наших скоросшивателей в обозримом будущем не будет. Соперничество за бюджет идет даже в мелочах. Пробную партию – так сказать, в рекламных целях – отвезли в Кабинет и Министерство имуществ. Есть определенные признаки, что и оттуда вскоре последуют заказы.
Лицензии продавать отец не стал, хотя даже нашлась пара желающих отвалить за право производства до двухсот тысяч. Вместо этого Лерхе-старший арендовал более крупное здание, купил оборудование для варки бумаги и картона, нанял почти две сотни мастеровых дополнительно. Есть идеи вывезти специально оформленные и тщательно сделанные образцы на ближайшую Всемирную выставку. Это нескоро – в 1867 году, в Париже.
Не помню уже, с чего Густав Васильевич стал рассказывать об ожидающемся вскоре приезде датской принцессы Дагмары – официальной невесты цесаревича. А вот то, к чему пришел, повергло меня в… Ну, шокировало точно.
– Как ты прекрасно осведомлен, Герман, генерал-кригскомиссар Якобсон явился на русскую службу из Дании. Будучи приверженцем старых обычаев, он обучал датскому языку и своих домочадцев. При дворе ее величества Марии Александровны полагают, что в свите принцессы Дагмары должны быть девушки, способные поддержать беседу на родном для будущей императрицы языке. Надежда Ивановна Якобсон и в силу своего положения, и по годам признана годной. В связи с чем мы с Иваном Давидовичем пришли к согласию, что ты женишься на его дочери. Потрудись до своего отъезда выбрать время на обязательные по такому случаю визиты.
– Но… – только и успел пискнуть я, как получил целую лекцию о… о, едрешкин корень, международном положении – иначе и не скажешь.
Оказалось, что этот союз, кроме сговора двух друзей, активно приветствовался еще и лидером так называемой немецкой партии в России, принцем Ольденбургским. И все было куда сложнее, чем могло показаться.
Не одного меня настораживало увлечение наследника престола русской стариной. Не только моя Василина накапливала в специальном ящичке бюро проскальзывающие в публицистике высказывания Никсы и его воспитателей – Победоносцева и графа Строганова. Сильные мира сего не любили сюрпризов и желали сохранить свое положение и после смены имени самодержца Российского. И не всем из этих самых сильных повезло родиться с русской фамилией.
Но что еще хуже – некоторые имели и вовсе немецкие имена, что после поражения Дании от армии Австро-Прусского союза могло привести к большим неприятностям. Будет ли способна жена будущего императора отличать пруссаков от прибалтов? И станет ли прислушиваться к ее советам, к ее мнению молодой цесаревич? Как говорится, в ночной тиши песня кукушки звучит особенно громко! Тем более что, как говорят в Гессене: «Mann und Weib sind ein Leib». «Муж и жена – одна плоть».
Приближенным ко двору «иноземцам» требовалось нечто, способное умерить ненависть датчанки ко всему германскому, и тут как нельзя лучше подвернулся я. Спаситель Николая от неминуемой смерти, по сути, поводырь Дагмары к императорскому венцу. А брак с фрейлиной, девушкой одного с принцессой происхождения, непременно усилит эффект. Продемонстрирует, что русские немцы неповинны в унижении ее Родины, а как раз напротив – преданно служат Семье.
– И, Герман, не смей возражать! – подвел итог глава семьи Лерхе. – Твоя глупая неуступчивость может сильно ударить по нашему покровителю. Особенно когда станет известно, что Петр Георгиевич ведет переговоры с прусскими посланцами об отказе от претензий на титул великого герцога Лауэнбургского. И хотя в силу старшинства в Голштейн-Зонденбургской Глюксбургской ветви Ольденбургов он имеет право не ставить родственников в известность касательно своих планов в распоряжении собственными землями, скандал может возникнуть нешуточный…
Вскоре я совершенно запутался в хитросплетениях этих трудно выговариваемых северогерманских фамилий, степени их родства и отношений к Датскому королевскому дому. Да, по большому счету, и не пытался разобраться. Какая разница, кто кому что должен или кто на что имеет право, если и принц Ольденбургский, и принцесса Дагмара в итоге окажутся на берегах Невы, за тридевять земель от спорных территорий. А я, как только станет возможно, вернусь в свою любимую Тьмутаракань. Герин отец намерен меня женить? Так тем лучше! Отец нареченной – вроде как главный завхоз Военного министерства, родством с таким человеком грех разбрасываться. И насколько мой мозговой партизан мог припомнить, Наденька Якобсон достаточно мила, чтобы я не почувствовал к ней отвращение.
В общем, проявил покорность и согласился. И немедленно был за это вознагражден. Старый доктор права и генерал знал об эффективности комплекса из кнута и пряника.
– Иван Давидович в приданое отдает свою долю в товариществе с господином статским советником Асташевым. Это четыре золотоносных прииска на Золотом Китате в Томской губернии, если ты не знаешь, – заявил Густав Васильевич, пряча довольную ухмылку в усы. – И у его высочества тоже будет к тебе предложение. Эдуард сообщал, ты осведомлялся о стремящихся к переселению в твою Сибирь. К Петру Георгиевичу же взывают о помощи датские беженцы из Голштинии. Дания – маленькая страна и не готова принять двадцать тысяч душ. Его императорское величество уже дозволил датчанам переселиться в Россию. Принц предложит тебе заняться размещением этих людей. Будь к этому готов…
