— Что это ты вдруг решил расслабиться? — спросил Сергей.
— Пусть не думают, — пьяным голосом с угрозой сказал Эдик. — Всякий аристократишко будет мне мозги канифолить! Падаль! Я из него яичницу сделаю. Яичницу с беконом. С беконом! — выкрикнул он и расхохотался. — Потому что он свинья! Такая же свинья, как и все. Просто возомнил о себе черт знает чего.
— Ты о ком? О владельце замка?
— Любишь яичницу с беконом? — с издевкой спросил Эдик вместо ответа.
— Надеюсь, ты не собираешься его за это убивать?
— Хе-хе, а я никого не убиваю. Это молнии… космические боги. Боги Вселенной. Они меня уважают. А эти… нет. Козлы шотландские! В юбках! Но я не убиваю. Я просто говорю богам так запросто: вот видите, этот козел меня обидел. А они карают.
— Ладно, ты мне лапшу на уши не вешай, — сказал Сергей и вздрогнул от того, что Эдик внезапно приподнялся и ударил кулаком по тумбочке со стоявшим на ней бокалом, наполовину наполненным золотистой жидкостью. Бокал подпрыгнул, но устоял. Это, видимо, разозлило Эдика — получилось недостаточно эффектно. Он схватил бокал и швырнул его в стену. Тот пролетел в метре от Сергея и разбился, оставив на стене пятна.
— Чтобы я больше не слышал таких реплик, — зловеще прошипел Власов. — Мне достаточно пальцем пошевелить… даже просто подумать, чтобы из тебя сделали кучку пепла. Я заставлю себя уважать. И ты запомни, Серега, я к тебе хорошо отношусь, но это не значит, что можно фамильярничать. Не значит!
Слова он произносил четко, и Сергей понял, что Эдик больше изображает пьяного. Не так уж он напился. Но от этого происходящее не становилось менее отвратительным, скорее наоборот. Из спальни появилась Алина. Вид у нее был сонный.
— Что случилось? — спросила она.
— Ужинать пойдешь?
— Я не хочу, Сергей. Я что-то устала смертельно и спать хочу. А что вы тут шумели? Бокал разбили… Это ты, ужасный пьяница? — Она подошла к Эдику и потрепала его по голове.
— Ладно, — сказал Сергей и вышел из номера. Ужинать ему расхотелось. Ну что, умыли? — с усмешкой спросил он себя. То ли еще будет. Надо сразу решать, терпеть ли дальше этот кураж. Еще не поздно уйти. Но уходить было некуда. И к тому же тогда он не увидит больше Алину.
Сергей вернулся в свой номер, налил себе бокал виски и выпил. Потом повалился на кушетку, остро ощущая безвыходность положения.
* * *
Аллея, ведущая к входной двери, была мягко подсвечена. Джонатан Гейтс прошел по ней и позвонил. Дверь открыл пожилой крепкий мужчина. Пропустив Гейтса, он вопросительно посмотрел на него.
— Я журналист из газеты «Дейли миррор». Я бы хотел задать несколько вопросов сэру Макговерну, если, конечно, он согласится принять меня.
— Я узнаю у него. Посидите минуту. — Дворецкий указал на широкий диван, стоявший в гостиной.
Минуту спустя дворецкий вернулся:
— Сэр Макговерн ждет гостей. Он может уделить вам не больше получаса. Вас это устроит?
— Да, вполне, — сказал Гейтс, даже удивленный легкостью доступа и отсутствием конкурентов. Почему-то он оказался расторопнее других. Впрочем, возможно, что они пока не воспринимают всерьез этого «нового русского царя», но ведь смерть Абдуллы Шарафа должна была их насторожить, хотя и объявлено, что она произошла в результате катастрофы.
В гостиной появился Макговерн, и Гейтс прервал свои размышления.
— Я читаю вашу газету, — добродушно сказал шотландец, пожимая гостю руку. В гостиную вслед за ним вошла молодая женщина. — Это Энн, — сказал Макговерн, — она живет у нас вместе с сыном и помогает моей дочери воспитывать Кэтти. Дочь и внучка, кстати, сейчас у отца и должны скоро приехать — поэтому я ограничил время нашей встречи. Вас это не должно обижать, мистер Гейтс, мой зять служит на флоте, и мы не так часто собираемся вместе. Гарольд тоже подъедет — это муж Энн.
Может быть, кому-то старик показался бы чересчур болтливым, но Джонатану он понравился. Это была не старческая суетливая болтовня от недостатка общения, а веское изложение того, что для сэра Макговерна было главным в жизни. На этом фоне визит странного самозванца из далекой России был для шотландского аристократа не более чем анекдотом.
— Я хотел задать вам несколько вопросов, касающихся вашей встречи с Власовым. Он довольно широко известил, что хочет поселиться в вашем замке. Надо полагать, вы ему отказали?
— Было бы странно, если бы я согласился. Слава Богу, я в полном здравии и у меня есть наследница, а у нее есть дочь, моя внучка. Род продолжается, а значит, и замок будет нашим домом.
— И какова была его реакция на отказ?
— Он бормотал какие-то угрозы, что-то связанное с космическими силами. Я не люблю сумасшедших, мистер Гейтс. Я говорил с ним вежливо, как и со всеми, но он мне не понравился.
— Простите меня, сэр, но он не понравился и Шарафу. И теперь тот погиб. Многие отнюдь не считают это простым совпадением. Да и русский президент вовсе не из тех, кому можно что-то диктовать. Тем не менее он смирился с существованием Власова и выполняет его требования.
— Это его проблемы, мистер Гейтс. Я надеюсь, что Британия не унизится до этого.
— Он поселился в лучшем отеле со своей свитой, — сказал Гейтс, — и живет там, насколько мне известно, бесплатно и без ограничения сроков и потребностей. Пока его не воспринимают всерьез, но, судя по сообщениями из России, Шараф не первая и не последняя жертва и связываться с этим человеком действительно опасно.
— У меня в жизни хватало опасностей, — пожал плечами Макговерн. — Единственное, чего я боюсь — чтобы не случилось ничего с моими близкими и друзьями. А я слишком стар, чтобы прятаться от шарлатанов, даже если у них есть камни за пазухой.
Гейтс изучил материалы российских средств массовой информации и знал, что у Власова есть кое-что посерьезнее камней, но не стал говорить об этом.
— Какое впечатление он на вас произвел? — спросил журналист.
— Он упрямый человек, которому хочется казаться волевой натурой. Тщеславный. Может быть, в обычной ситуации он был бы неплохим парнем, но сейчас пьтается казаться не тем, кто он есть на самом деле. Конечно, я не психолог и не считаю себя знатоком человеческих душ, но впечатление у меня сложилось именно такое. И эти титулы — Царь Мира, Царица Мира, — они похожи на какую-то бредовую игру.
— Сэр Макговерн, вы уже пожилой человек и наверняка помните ничтожного психопата, придумавшего себе титул фюрера и заставившего толпы людей принять этот титул. Этот шут увел за собой на тот свет десятки миллионов людей. Сам по себе Власов, может быть, и не страшен, но если он даст толпе то, чего она хочет, это может быть очень страшно. Я был недавно в России. Мы привыкли представлять ее по столичным жителям и их образу жизни. Но я ездил в провинцию и знаю, какие там настроения. Мне кажется, что таких людей во многом создают средства массовой информации, но им же под силу остановить таких безумцев. Наверно, так может получиться и тут. Часть журналистов будет в восторге от его фокусов, но найдутся и другие люди. Я хотел попросить вас: если в ваш адрес будут серьезные угрозы, позвоните мне. Можно будет предупредить общество. Ведь когда убивают одного человека — это уголовное преступление, а когда гибнут тысячи — это называется политикой. Не хотелось бы, чтобы он зарвался.
