— За что ты убил трактирщика? — спросил я Фесталя.
Он молчал.
— Не поделили добычу? Или здесь замешана старая месть?
Фесталь не издал ни единого звука.
— Ну так вот, завтра ты пойдешь с нами. Мы постараемся подыскать для тебя подходящее место. Негодяй! — в сердцах закричал я.
— Вы хотите отправить его в Круглую долину? — тихо спросил Саор.
— Не тащить же эту образину в Манаус, где его все равно ожидает виселица…
Мы отнесли труп за перевал, опустили его в расщелину скалы, присыпали сверху камнями. Покончив с этим малоприятным делом, занялись мешками. Нам оставалось только охать от восхищения и одновременно проклинать мародеров. В мешках были великолепные запястья, браслеты, головные обручи, пояса, нагрудники, украшенные алмазами и другими драгоценными камнями, множество золотых статуэток, ритонов.
Ночевать мы решили здесь, под навесом скалы. Перед тем, как сесть за дневник, я внимательно осмотрел мулов, накормил пленника и связал его так, что он не мог даже шевельнуться. Оставлять на ночь для него охрану я счел излишней роскошью.
За эти дни мы так измучились, что дорожили каждой минутой отдыха. Все улеглись спать, а я вот занимаюсь дневником…
Еще один день кончился, а мы ни на шаг не приблизились к Жоану. Что делать? Ума не приложу…
Наступление нового дня я встретил такими ругательствами, что их, по всей вероятности, было слышно за две лиги от стоянки. Фесталь Фалькони сбежал!
Просто непостижимо, как удалось ему освободиться от ремней, которыми я скрутил его. Бандит увел с собой и мула с частью провизии. Хорошо, что оружие и мешки с драгоценностями лежали между нами: они уцелели. Не понимаю, почему этот урод не придушил всех нас троих, как сонных цыплят? Ему не так уж трудно было это сделать. Нет, тут что-то неладное. Уж не замешан ли в этом Саор? Не помню точно, то ли во сне, то ли наяву, но перед рассветом мне показалось, что Саор вставал и подходил к мулам. Я спросил его.
— Нет, профессор, я не вставал, я спал, — ответил он и, в свою очередь, задал мне вопрос: — А что ожидало бы Фесталя в Манасе, если бы вы доставили его туда, а не в Круглую долину?
Дальше последовал такой диалог:
Я: Виселица! Только виселица! В лучшем случае — пожизненная каторга. Это же тяжкий преступник!
Саор: Да, пожалуй, но преступниками люди не рождаются.
Я: Что ты хочешь этим сказать?
Саор: Только то, что судьба Фесталя несколько необычна. Преступником его сделали условия вашего капиталистического общества. Он, так сказать, продукт среды, в которой человек человеку — волк. И, сказать по правде, профессор, я не особенно сожалею, что ему удалось бежать…
Ну, как вам это нравится? Мне, в сущности, нечего было возразить, и я перевел разговор на другие рельсы.
— Когда ты наблюдал за дракой этих двух негодяев, был ли кто-нибудь из них ранен? — спросил я.
— Нет. Фесталь и Фабиан дрались голыми руками. У меня было преимущество.
Во-первых, вы разрешили мне оставить нож, а, во-вторых, карабины бандитов находились ближе ко мне, нежели к ним, и в любой момент…
— Ты хочешь сказать, что если бы захотел, то вместо одного пленника у нас оказалось бы два. Так? — вмешался Элиас.
— Это не трудно было сделать, но я помнил ваш приказ не вмешиваться. Схватка же с Фесталем произошла после убийства Фабиана Зуде. Соотношение сил переменилось, и я нарушил приказ, так как обязан был воспользоваться своим преимуществом.
— Пожалуй, ты прав, Саор, — согласился я. — Ну, а как ты считаешь, почему удалось бежать Фесталю?
— По-видимому, он — ловкий малый и где-то сумел припрятать нож. К тому же была темная ночь, а мы спали как убитые. И, поверьте, сеньоры, мы и вовсе не проснулись бы, если б вместо Фесталя Фалькони оказался Фабиан Зуде…
Попробуй-ка тут поспорить с русскими! Этому парню из коммунистической страны нельзя отказать ни в смелости, ни в логике. Неужели у них все такие?
Итак, мы отправляемся в обратный путь к могиле Таме-Тунга, чтобы встретиться с Аоро и попросить его провести нас в Круглую долину. Надо выяснить, что там за люди и, в частности, кто этот престарелый шансонье. Может, и впрямь Луи Пэйн? Но как отыскать нам лакорийцев, чтобы отдать им награбленные ценности? Куда они запропастились?
Записывая утром свое пожелание встретиться с лакорийцами, я и не думал, что оно так скоро исполнится.
Мы возвратились, отыскали в условленном месте Аоро с Мейером. Индейский парень — просто чудодей. За сутки он почти поставил на ноги Мейера. Тот, хотя еще слаб, бледен от потери крови, но через пару дней, думается, будет в форме. «Только можем ли мы ждать эти два дня, — с горечью думаю я. — Ведь мы в жестоком цейтноте. Эх, Жоан, Жоан, слышишь ли ты меня?..»
Оставив рюкзаки под присмотром Саора, вызвавшегося побыть с выздоравливающим, мы втроем — Элиас, Аоро и я — повели мулов с драгоценностями к храму.
Я и Элиас так упивались собственным благородством, что не подумали о том, как выглядим со стороны с награбленным добром. А со стороны тем же лакорийцам мы можем показаться вовсе не рыцарями, а святотатцами.
Так и получилось.
Только мы пересекли поляну и подошли к храму, как из-под арки и с разных сторон появилось множество смуглых высоких воинов с луками и дротиками, направленными на нас.
— Рабу! — закричал Аоро, хватаясь за копье, но я ударил его по руке, вырвал копье и отбросил в сторону. То же самое сделали мы с Элиасом и со своим оружием.
Не дожидаясь, пока эти красавцы-гвардейцы спустят тетивы, мы с Элиасом завопили в один голос:
— Нас послал Лакастра!
— Где Макалуни?
Молодой вождь с алым пером на голове, стоявший под аркой, выкрикнул какое-то слово, и воины опустили луки. Потом он сделал шаг вперед, с достоинством низко поклонился нам. То же самое проделало и его воинство.
Я с облегчением вытер со лба пот, представил своих спутников и назвал себя.
Долгожданная встреча с живыми лакорийцами состоялась, к счастью, без кровопролития. Однако Аоро продолжал недоверчиво озираться, как бы ожидая подвоха. Вождь — его зовут Ингла, он сын верховного вождя племени Макалуни, — увидев Аоро, улыбнулся, что-то ему сказал на своем непонятном языке и показал на одного из воинов. Аоро молниеносно схватил дротик и встал в оборонительную позу.
