– Да, именно так, – сказала Ника, оборачиваясь вслед за ним.
Грин остановился.
– В тот день, – сказал он. – Меня не должно было быть в лагере. Меня заставил остаться Генрих Сергеевич. И растяжку ту он поставил. Для меня. На всякий случай.
– Послушай, временные потоки такая сложная вещь…
Рома поднял ладонь, как бы останавливая ее.
– Этого я не знаю, – сказал он. – Но я встретил в курилке парня, с которым был знаком. Он прыгнул с парашютом, и тот не раскрылся. А всю систему перед стартом проверял кто? Опять же Генрих Сергеевич.
– Это совпадение, – сказала Ника растерянно.
– Как говорит сам Генрих Сергеевич, один раз – это совпадение, два раза – это тенденция, а три уже закономерность, – ответил Грин. – Я им просто очень подходил. Я мечтал водить звездолет. Вот и все.
– Ты ошибаешься, – сказала Ника почти шепотом. – Анри бы мне сказал… Он всегда говорит мне правду.
Рома вспомнил, что Гарик сказал тогда, на вокзале, насчет лжи в отношениях с женщиной.
– А ты хотела бы услышать такую правду? – сказал Грин.
Лицо Ники приобрело беспомощное выражение.
Рома вышел из кабинета.
* * *
Заиграл вызов. Тхаки посмотрел на номер вызывающего внизу экрана и нажал клавишу ответа и записи.
На экране появилось лицо Ники, медсестры из госпиталя.
– Вы что-то задержались с отчетом, – сказал Тхаки.
– Извините, – сказала Ника. – К тому были объективные причины.
– Я слушаю, – сказал Тхаки, откинувшись на спинку кресла. – Ну, что этот новичок?
Ника выдала длинную череду индексов, ничего не говорящих неспециалисту. Тхаки слушал, закрыв глаза, и время от времени задумчиво кивал.
– Очень хорошо, – сказал он, когда Ника закончила. – Корпорация приносит вам благодарность. Премия за тяжелые условия работы в размере двух окладов будет начислена в конце этого месяца. У вас есть еще какие-нибудь рекомендации?
– Да, – сказала Ника. – Высшие офицерские курсы на Таагибите.
Тхаки удивленно поднял брови.
– Вы уверены? – сказал он. – Вы же знаете, что обычно…
Ника нетерпеливо кивнула.
– На более низкой иерархической ступеньке от него будут одни неприятности, – сказала она.
– Вот как, – сказал Тхаки задумчиво.
– Да.
– Ну что же, – сказал Тхаки. – Я учту ваш совет. До свиданья.
– До свиданья, – сухо сказала Ника, и экран погас.
* * *
Ника обернулась. Анри стоял, прислонившись к косяку, и курил. Лицо его искажала гримаса застывшей боли. Ника поняла, что он слышал про премию.
– Нам надо поговорить, – сказала она, садясь на диван.
В ее тоне было нечто такое, отчего Анри вздрогнул. Ника безжалостно смотрела на него.
Заглянув в глаза жене, он понял, о чем будет разговор.
Анри уже давно ждал этого.
И почему-то ему казалось, что разговор этот будет их последним. Анри медленно опустился на диван.
Генрих де Монфор, Черный Левша, Дьявол-Тень, которого друзья боялись лишь чуть меньше, чем враги, в первый раз в жизни боялся сам.
* * *
Свет фонаря под окном Катиной квартиры освещал Змея Горыныча, стоявшего на столе. На длинных шеях тихо поблескивали цепочки, загадочно подмигивал «кошачий глаз» на колечке, одетом на ухо увечного дракона. Катя нашла знакомых, которые раскрасили и обожгли фигурку. Но приладить отвалившуюся голову на место уже было невозможно, как объяснили девушке. Была нарушена технология, в глину, очевидно, попал пузырек воздуха. Ей предлагали слепить другого, такого же, но Катя отказалась.
Сергей и Катя лежали обнявшись. Когда Сергей пришел к Кате сказать, что на Грина пришла похоронка, он сильно волновался. Он ожидал чего угодно, истерики, слез. А Кате, как оказалось, буквально за пять минут до его прихода позвонила Рита и сказала, что Рикошет погиб сегодня. Тайну молчаливого Кая открыл не только Сергей. Но Андрей, как выяснилось, смысл слова «терпимость» относил только к борделям.
Катя отказалась от водки, и теперь Сергею становилось страшно от этого окаменевшего молчания.
– А они ведь были чем-то похожи с Грином, – сказал Сергей.
– Как свет и тень, – согласилась она.
Девушке вспомнился вечер в ТХМе почти два года назад, крутящийся серебристый шар под потолком, попеременно обливавший Рикошета и Грина то небесным светом, то погружавший в черноту.
Ободренный успехом, Сергей продолжал:
– Нет, скорее как у Андерсона в той сказке… помнишь, ты меня на спектакль таскала…
– Помню, – сказала Катя.
– Но нет у нас живой воды, чтобы оживить хорошего человека, и вернуть жизнь его тени, – сказал Сергей.
– Они оба были хорошие, – сказала Катя. – Рикошет, конечно, был помрачнее. Но он был не тень, он был как… падший ангел.
Девушка всхлипнула.
– Боже мой, – сказала она. – Он ведь только вчера мне пел эту песню!
– А Грин, – сказал Сергей торопливо. – Он ведь всегда мечтал о небе.
Катя шумно высморкалась.
– Знаешь, – продолжал он. – Есть такой старый парашютистский анекдот. Летит новичок, прыгает первый раз, парашют не открывается, он дергает за все, что под руку попадется. Вдруг видит – ему навстречу, с земли летит человек. Парашютист спрашивает: «Слушай, за что здесь надо дернуть, чтобы парашют раскрылся?» А тот ему отвечает: «Я не знаю, я сапер…»
Катя против воли рассмеялась.
– Я не знал этого анекдота, – сказала она. – Да, так вот и Грин с Рикошетом. Один падал, другой поднимался, встретились на полдороге, поговорили, и каждый продолжил свой путь… Напиши об этом песню
Сергей уже почувствовал ритм. Жесткий мрачный, что-то вроде Цоевского: «Земля… небо… Между землей и небом война».
– Я напишу, – сказал Сергей. – Обязательно. Вот, послушай, примерно так: «Струсишь, так выйдет дороже, будет Икар не у дел. Странно выходит, он тоже мимо Земли пролетел?»
– Здорово, – сказала Катя. – Помнишь, Грин говорил, что мы с Рикошетом держим Землю? Сам Рома ушел на небо, туда, куда так стремился, но и Рикошета больше нет. Я осталась одна, и мне эту землю не удержать.
– «Малыш, а как же я?» – сказал Сергей голосом Карлсона из мультфильма. – «Ведь я же лучше собаки».
Он осекся. Ассоциация была слишком очевидной. Если бы Катя сейчас сказала ему что-нибудь вроде: «Да уж, ты у меня кобель еще тот… От Москвы до самых до окраин…» Сергей встал и ушел бы. Навсегда.
Но девушка в ответ заплакала и прижалась к нему.
– Давай, – сказала она, и изумленный Сергей почувствовал, что Катя пытается стянуть с него балахон. – Давай потрахаемся
Это было последним, чего он мог ожидать. Но и отказывать не собирался. Сергей помог Кате справиться с его балахоном. Катя повернулась к нему спиной, чтобы он мог расстегнуть лифчик.
