Даже мир, нарисованный в романе, плоть от плоти НФ 60-70-х годов. Мировое Сообщество, международные правоохранительные организации, дружно преследующие преступников… Важнейшая предпосылка для развития сюжета – полнейшее уничтожение всего оружия из-за случайного запуска ядерных ракет, разрушивших Австралию – тоже ведь восходит к тому «Золотому веку» советской фантастики.
Автор оставляет финал книги открытым, не объясняя точно, кто же был прав: Владлен Сабуров или все-таки маньяк Дюпон, защищавший Иной мир. В итоге главный герой произнесет несколько инвектив в адрес неисправимого вида Homo sapiens, а читатель может закрыть томик с чувством человека, который побеседовал со старым, добрым, надежным приятелем.
Глеб Елисеев
Стивен ФРАЙ
КАК ТВОРИТЬ ИСТОРИЮ
Москва: Фантом Пресс, 2005. – 640 с. Пер. с англ. С.Ильина. (Серия «Зебра»). 10 000 экз.
Стивен Фрай – свободный художник, который демонстрирует, как надо жить с удовольствием. Получив известность благодаря театру и актерским работам в кино (Дживз из «Дживза и Вустера», Оскар Уайльд), он выпустил четыре ироничных романа, ставших бестселлерами. Рецензируемый, пожалуй, лучший из всех по стилистике. Фрай пишет на удивление сочно, каждую фразу осторожно взвешивая, прежде чем набухшие аппетитным соком строчки попадут под пресс читательского внимания.
Динамично чередуются мизансцены, разные стили письма, логические парадоксы и бытовые интриги. Образ британского университета насыщен аспирантским фольклором и другими приметами интеллектуальной жизни. Параллельно развивается сюжетная линия из биографии Гитлера, – главный герой постмодернистского романа, неуклюжий историк Майкл Янг, сочиняет о нем диссертацию. Подруга Майкла занимается биохимией, изобретая таблетки, вызывающие мужское бесплодие. После неизбежного расставания с ней молодой повеса заводит знакомство с изобретателем машины времени Цуккерманом; подкидывая упомянутые пилюли папаше Алоизу Шикльгруберу, они пытаются устранить возможность появления Гитлера на свет.
Вот только новый мир оказывается ничуть не лучше. Вместо истеричного неудачника НСДАП возглавляет другой харизматик, более успешный в деле упромысливания бриттов и славян, а также полного истребления еврейской общины от Атлантики до Урала. А в оставшейся на плаву американской демократии отсутствует тот набор личных прав и свобод, который в нашей версии истории сформировался благодаря борьбе с коммунизмом. (Заодно автор подсовывает читателям провокационную дилемму – что лучше: Холокост или однополые браки?…) Испытав на собственной шкуре лейбницевское утверждение о том, что наш мир – лучший из возможных, герои ищут способ «вырулить» обратно. Разумеется, автор дает им этот шанс.
Сергей Некрасов
Шон РАССЕЛ
БРАТ ПОСВЯЩЕННЫЙ
Москва: ACT – Ермак, 2005. – 573 с. Пер. с англ. Н.Сечкиной.
(Серия «3арубежная фантастика»). 5000 экз.
Двадцатый век продемонстрировал немало примеров увлечения деятелей западной культуры Дальним Востоком – в том числе и на ниве фэнтези. За последние десятилетия редкие в прошлом опыты «китайской» и «японской» фэнтези западного производства сформировали целый поджанр, а небывалый в реальности вторичный мир условной восточной империи, конструируемой авторами, становится уже узнаваемым. О политических, религиозных и прочих корнях пристрастия европейских и американских писателей и читателей к далекой экзотике написаны тома исследований, но феномен этот по-прежнему остается загадкой.
Довольно давний (1991 года) дебют канадца Шона Рассела «Брат Посвященный» – типичный пример использования дальневосточных образов. В его империи довольно искусно и, похоже, умышленно сплетены черты Японии и Китая. Например, название государства – древнекитайское наименование Японии. Имена персонажей явно японские, но сюжет заставляет вспомнить скорее бурную историю Китая. И раз уж речь идет об условном «Китае», то нельзя обойтись и без монахов Шаолиня (как его не называй в произведении) с их боевыми и мистическими дарованиями. Реальный чань-буддизм от магии безгранично далек, но зритель гонконгских боевиков знать этого не обязан.
«Кич!» – скажет кто-то. Но подобное получается почти всякий раз, когда англоязычный писатель (даже специалист) обращается к инородной экзотике. Можно вспомнить малоудачные попытки создания западными фантастами славянской фэнтези. Это ведь на наш, российский взгляд они малоудачны, а тамошними читателями и критиками причисляются к золотому фонду жанра. Вполне грамотная игра Рассела с незнакомыми большей части аудитории образами уже завоевала поклонников. Надо отметить, в конечном счете, что упомянутые штампы созданы не без участия самого Востока, и давно стали фактами современной культуры.
Сергей Алексеев
ИСТОРИЮ НЕ ОСТАНОВИТЬ!
Александр ГРОМОВ. «ФЕОДАЛ». ЭКСМО.
Мир полон бед и несчастий. Имейте терпение, миритесь с судьбой, старайтесь жить спокойно. Самое лучшее поместье, самое большое богатство – это спокойствие души. Кто умеет довольствоваться малым, тот богат.
Карло Гольдони. «Феодал».
Александр Громов уже своими первыми книгами снискал среди любителей фантастики эпитет «последователь Стругацких» – эпитет одновременно и лестный, и обидный. Лестный – потому что Громов действительно пишет в жанре социальной фантастики с элементами «твердой» НФ, где Стругацкие были и остались признанными мастерами. Обидный – потому что любому состоявшемуся автору, написавшему десятки собственных самобытных произведений, не хочется оставаться в тени. Пусть даже в тени великих.
При этом сам посыл, фантастическая идея в книгах Громова всегда были оригинальны и никоим образом не копировали проблематику книг Стругацких (да и других авторов). «Шаг влево, шаг вправо», несмотря на парафраз названий, никак не соотносится с «Попыткой к бегству» Стругацких, а исследует возможные пути эволюции разума. Отчасти перекликается с этим романом и «Мягкая посадка», где рассмотрен один из самых любопытных вариантов гибели человечества – гибель разума, его затухание у одной части человечества и превращение во что-то новое, непонятное, враждебное у другой. «Год лемминга», продолжая любимую Громовым тему глобальных катастроф, вводит совсем уж неожиданный сюжетный ход – эпидемию самоубийств, охватившую благополучное в целом человечество. «Первый из могикан» преподносит целую серию вводных – это и мир победившего матриархата, и совершаемая усилием воли телепортация, доступная лишь женщинам, и многое другое. Даже в вещах «камерных», вроде «Крыльев черепахи», романа, выдержанного в редком симбиозе герметического детектива и фантастики катастроф, автор исследует не гибель и возрождение цивилизации, а поведение самых обычных людей в условиях катаклизма. (Любопытно, что совсем недавно и Голливуд обратился к этой проблематике, выпустив фильмы «Послезавтра» и «Война миров», где глобальные катастрофы служат лишь фоном для действия главных героев, вовсе не спасающих мир, а пытающихся выжить и защитить своих близких).
